Александр Силаев - Рассказки конца века

В каждом углу — большой Навуходоносор. Он оклеил законами туалеты и сожительствует с русской ханой. Хана жмурится от счастья.

В Америке много чего плохого, но их генерала уволят, если он не сдаст очередного экзамена. Того самого, что сдают солдаты: бег, плавание, расстрел мишени. А у нас генералу разрешается быть пузатым. Много чего разрешается. Но только — дедам.

Помимо всего прочего, существуют люди. Это радует, утешая в лихую годину и плохую погоду. Дивясь на мир, они ходят среди мужиков и баб, сержантов и паханов, ядерных ракет и кастрюль. В лесу людям попадаются лисицы и волки. Звери молчат. Мужики и бабы тычут в людей пальцами. Под их ногтями — грязь и вечные муки. В глазах — озеро Байкал и вопрос: кто, сука, меня того?.. Чего того — мужики не знают. Бабы не подсказывают. Но им, наверное, и не надо знать. Понятие «того» — наша онтология, наша экзистенция, наша песнь. Понятие «того» вербализует сокровенный угол души. Мужики — душевные создания.

За пазухой окружающих — Фудзияма. Фудзияма точно знает, кто виноват. Люди с непривычки пугаются, а потом ничего, привыкают. А что делать? Налево — шесть соток, направо — кабак с урлом, позади — сопливое детство. Надо что-то делать, но шесть соток слишком малы, а по углам делянки стоят вахтеры в рваных носках. У вахтеров «калаши», справки и гербовые печати… Направо — кабак с урлом. Маневрировать негде.

Вообще, о людях можно говорить долго.

Но о людях как-нибудь в другой раз.

Это сотое чудо света — крепкий хозяйственник. Нет, среди руководства бывают и просто люди, однако чаще везет на породу крепких хозяйственников.

Что это такое, знает только наш человек. Обычно это заклинание. Хозяйственник говорит, как будто что-то съел, зато он хозяйственник. Все понимают, что хозяйственник не в речах силен. Правда, в чем он силен, никто не ответит. По слухам, это человек, при котором строится… Однако не факт, что в его отсутствие оно бы не строилось. Возможно, строилось бы другое. Может быть — строилось лучше.

Управленец — это управленец. У него профессия. А хозяйственник — бывший партийный дядька, который нашел себя и ездит на осушение каждой лужи. Лужа, почуяв его приход, высыхает без людского вмешательства. Как только лужа — зови хозяйственника. Народ знает, что хозяйственник защитит. Народ с удовольствием держит такого мэра. Губернатора. Батьку.

Что скажет электорат? Электорат тоже что-то съел и шипит одно заклинание.

Хозяйственник чужд харизме и, по слухам, бочками ворует народный спирт. Харизму это не улучшает. Зато — ближе к корням, истокам, традиции.

На дворе — хана. Воет ветер, кружится грязный снег. Крепчает хозяйственник.

Есть вопросы, чья сакральность видна за версту. Что делать? Кто виноват? Есть ряд простых, но оттого запретных ответов.

Виноваты сами. Что же делать? Меняться, к чертям собачьим! Но попробуй скажи населению, что оно виновник, что единственный рецепт лучшей жизни — перестать им быть.

Депутатом станет тот, кто не выдаст этой гражданской тайны.

Есть анекдот на извечную тему населения и властей.

Жена послала мужика вынести мусор. Выходит он в подъезд, а на улице грязь, дождь, выходить не хочется. Мужик высыпает ведро в подъезде. Смотрит на гору мусора: «Во Путин гад, страну-то довел»…

Вообще, президентом России может быть кто угодно.

Большая часть населения полагает, что это нечто среднее между Господом и сантехником. Прохудится, бывало, кран. Наш человек вздохнет и давай писать президенту. Так, мол, и так, мы тебя выбрали, а кран не того…

А если, не дай бог, проблемы с канализацией? Наш человек знает, что президент в ответе за все. Наш президент — первый спец по сломанным унитазам. Говорю же: сантехник, вездесущий, как Господь Бог… По крайней мере, таким он живет в легендах, былинах, сказках. А что наша жизнь, как не пегая сказка на ночь?

Президент — первый среди людей, зовущих его чинить унитазы. Быть первым — это почетно.

Это место, где собираются пацаны и телки, чтобы стать гражданами РФ. Учитель водит указкой, а пацаны — так себе… пинают на крыльце других пацанов.

Каждый мужик и каждая баба кончали школу. Без этого никак, это часть бытийного хоровода. Здесь впервые дается понюхать того, что впоследствии — не дай Бог! — станет жизнью.

Помимо главных, школа несет образовательные задачи.