Колин Джонсон - Новые рассказы Южных морей

Меня ведут в кабинет к директору.

— Итак, мой мальчик, ты хотел бежать. Хорошенькая благодарность за наши труды и заботу. Хотя тебе, наверное, кажется, что их недостаточно. Может быть, ты хочешь сказать, что тебе у нас не нравится?

— Я не знаю, сэр.

— Если тебе было плохо, почему не пришел ко мне? Мы бы с тобой поговорили. Ты понимаешь, что мы беспокоились за тебя?

— Мне все равно.

— Так вот как ты к нам относишься.

Рука резко взлетает и бьет меня по лицу.

— Почему ты сбежал?

Я молчу.

— Ты заранее придумал взять свитер?

Вот и старина Дикки явился.

— Скоро тебе будет жарко, мой мальчик, ха, ха. А это что такое? Эге, фляжка?! Ты и завтрак прихватил?

— Нет, сэр.

— А что же ты собирался есть?

— Я думал, найду по дороге какие-нибудь фрукты, сэр.

— Значит, ты планировал не только бегство, но и кражу! Ты понимаешь, мой мальчик, сколько преступников именно с этого начинали свою печальную жизнь?

Старину Дикки начинает заносить, но босс кивает ему на дверь.

— Благодарю вас, брат.

Дикки, подобрав полы рясы, уходит. Босс выдвигает ящик и достает ремень.

— Очень сожалею, мой мальчик, но мой долг научить тебя отличать добро от зла. Я совершил бы большую ошибку, если бы не наказал тебя за сегодняшний проступок. Однако помни: мне это причинит еще большую боль, чем тебе. А теперь пойди к тому стулу.

Я закусываю губу, чтобы сдержать слезы, когда шесть ударов один за другим ложатся на мой незащищенный зад.

— Теперь можешь идти. И не забудь помолиться.

Наконец я в постели и глубоко зарываюсь в подушку, чтобы приглушить рыдания. Щелкает выключатель, и я чувствую рядом присутствие брата. Я лежу, не шевелясь и притворяясь спящим, выключатель щелкает еще раз.

Сволочи! Никогда больше не произнесу ни одной молитвы. Мне все равно. Все равно…

Воспоминания нагнали на меня тоску, и я решаю поискать кафе, где у меня назначено свидание с девушкой. Взад и вперед идут студенты: некоторые поодиночке — они серьезные, с книгами под мышкой; другие группами или парами — эти смеются, что-то обсуждают. Я прислушиваюсь к их разговорам.

— И все-таки Кафка, несомненно, более гениальный мизантроп?

Более, чем кто? И что такое мизантроп? В тюрьме я читал его книжку. Любопытно, но до сути я так и не смог докопаться. Следом за обогнавшей меня компанией добираюсь до кафе, и один из них, придерживая дверь, ждет когда я войду. Я отрицательно качаю головой и остаюсь снаружи, ощетинившись, как пуганый, бродячий кот в незнакомом месте. Там я буду не в своей тарелке. Надо выбраться, выбраться из этой пропасти. Надо избавиться от этого до ее прихода, а то не успеешь спрятать лицо.

Не понимаю, что меня сюда занесло. Наверное, любопытство. Но я ведь уже давно не любопытен, потому что быть любопытным — это думать, что все еще может перемениться, а я больше так не думаю. Тогда, значит, я жду встречи с интересными людьми? Значит, я хочу, чтобы меня что-то заинтересовало? Да ну, просто я хочу доказать этой девчонке и самому себе тоже, что я еще чего-то стою и ничего не боюсь. Ни во что я не верю, ничего не ищу, но я умею владеть собой и ни в ком не нуждаться, и в этом смысле я стою над миром дерущихся, обманутых дураков, к которому принадлежат и эти люди.

«Вперед, парень, — подхлестываю я себя. — Выпрямись, теперь войди туда как завсегдатай. Играй спокойно и с достоинством».

И я толкаю дверь.

Войдя внутрь, я останавливаюсь и с надменным видом оглядываю зал. За маленькими столиками сидят в основном студенты. Некоторые, как мне кажется, обычные городские ребята, но большинство принадлежит к так называемой богеме: девушки в неряшливых брюках и свитерах, бородатые парни в очках с темной оправой и почти все в вельветовых штанах и незастегнутых у ворота рубашках. Кафе освещается китайскими фонариками, похожими на большие белые луны. Другая дверь ведет во двор, где под яркими пляжными зонтами стоят еще столики; само кафе не очень большое и не поражает роскошью.

Одна стена сплошь оклеена пожелтевшими страницами из старых учебников, три другие увешаны картинами, подобных которым я никогда в жизни не видел, хотя меня и уведомляют, что это выставка современной австралийской живописи. Но тогда у меня нет ничего общего с теми, кого здесь называют австралийцами. Я всего лишь странный гибрид местной фауны и бездомного бродяги с золотого прииска.

Музыкального автомата нет, но откуда-то в зал словно вливается ускользающая классическая мелодия. Я сейчас на иностранной территории, хотя, кажется, никто, кроме меня, этого не замечает. Забавно, потому что стоит мне где-нибудь появиться, как я сразу же становлюсь объектом враждебного или подозрительного внимания, раздувающего мое я. Может быть, девушка нарочно выбрала это место, чтобы как-то принизить меня. Ну ладно, я все равно не могу позволить ей взять и исчезнуть. Что она о себе воображает? Теперь надо найти столик, сесть за него и, как обычно, пить кофе и курить, пока она не придет. А может быть, лучше подождать на улице. Прийти еще раз — не страшнее… тюрьмы. Ну, катись отсюда, важная птица.