Владимир Шинкарев - Конец митьков

По словам Курниковой, «Узору» будет выделено очень почетное место отдельно от других художников.

Среди коллег у художника Путина есть достойные соперники. Картина самого известного в британской истории премьера Уинстона Черчилля «Вид марокканского города Тинхерир» в канун 2007 года на Сотбис была продана почти по той же цене» (И. Тукмакова «Картина Путина уедет на Рублевку», Известия 19.01.2009 г.).

Рекшан прав, этику и эстетику при чтении статьи следует отбросить, она — о судьбе России.

Только Черчилля не следовало бы поминать в связи с этим мероприятием. Черчилль был профессиональным художником, признавался: «Я готов бросить все ради занятия живописью». Был удостоен звания почетного члена Королевской академии художеств, но академики и понятия не имели, кого они приняли, ведь Черчилль всегда выставлялся под вымышленным именем (Чарльз Морин, затем Дэвид Винтер). Мучительно боялся, что псевдонимы раскроют и оценка художественных достоинств его картин будет искажена. «Тинхерир» относится к числу лучших картин Черчилля, к тому же имеет интересную историю (картина была подарена президенту Трумэну, который оценивал ее так: «Она станет самым ценным имуществом, которое я смогу оставить своей дочери»). Картина действительно хорошая, в стиле Марке, но, конечно, увы, цена ее в большей степени определяется тем, что это исторический артефакт.

Картины, которые пишутся на Рождественской ярмарке, отличаются от картин Черчилля тем, что пишутся одним махом, сразу. Умение написать картину за один сеанс — это особенность далеко не всякого художника. Быстро, да еще с кем-нибудь вдвоем — встречается куда реже, чем способность шахматиста к сеансу одновременной игры. Не сговариваясь пластически взаимодействовать — на это не способен почти никто. Это халтура: как вышло, так и ладно.

Митьки писали вместе быстро — на машинах, автобусах, пивных ларьках, голых девушках, — но это все же были не совместные картины, а картины, состоящие из отдельных сегментов.

Бывало и на грани профанации живописи, а в новом тысячелетии уже не раз переходило эту грань. Самое позорное, в чем я принял участие, — в Москве, на закрытой ярмарке для олигархов Митя, Фил и я написали большую картину из отдельных кусков; предполагалось,

что олигархи разрежут ее на куски и раскупят, вместо чего олигархи разодрали картину в клочья, разбросали по залу и повалили на следующий аттракцион, кинув нам тысячу, что ли, долларов. Мы все, включая Митю, устыдились такой издевки над смыслом живописи. Кощунства по отношению к ангелу живописи. Друг друга стыдились. Казалось: ну все, больше такого не будет.

Благотворительность — дело хорошее, но зачем этот юмор с совместными картинами? Картины дорогие, потому что обладают высокими художественными достоинствами?

Я предлагаю: все эти известные люди за миллион долларов, балеринам и тренерам поменьше, проводят по сеансу одновременной игры в шахматы, лучше всего вслепую. Помощник подсказывает правила игры, напоминает, как ходят пешки и фигуры. Преимущества очевидны: в отличие от живописи кое-как играть в шахматы умеют практически все, так что получится лучше.

Если нужно иметь реальный, конкретный артефакт от известного человека, то пусть на аукционах продаются их вышивки, вязанье, мужчины пусть соберут детекторный приемник или склеят модель самолета. В этом смысле я (вопреки мнению прессы, что мы с Митей не сходимся во взглядах на нового президента), одобряю поступок Дмитрия Медведева. Когда его пригласили на аукцион 2010 года — не стал президент заниматься профанацией живописи, честно признал: не умею. Прислал простую фотографию: она была продана за 51 миллион рублей, то есть почти 2 миллиона долларов.

Недостаток статьи Рекшана в том, что он, немолодой уже человек, считает свою систему ценностей абсолютной. Так свинья не сомневается, что все завидуют, рвутся к ее корыту; алкоголик, насколько помню, уверен, что почти все вокруг пьют, а кто не пьет — скучный дурак; художник пребывает в приятном заблуждении, считая всех людей способными оценить пластическую красоту произведения искусства.

Так ведь все разные, у каждого своя модель мира («такой уж родился, что всегда лучше всех все понимаю» — конечно, лучше, но только в своей модели мира). Блаженный Августин говорил: «Так и должно быть в мире: то, что для одного бесценная святыня, для другого — бесполезный хлам».

(Может, я неточно цитирую, но мне запомнились эти слова, потому что они буквально были сказаны однажды.