Владимир Шинкарев - Конец митьков

Поэтому чего тут упираться: я, хоть и не в такой степени, как персонаж Шинкарев, но испытываю рессентимент к реальному Дмитрию Шагину, а он — ко мне... (Фил меня несколько раз предупредил: «Митя тебе многое простит, но то, что у тебя лучше живопись, — не надейся, не простит».) Не такой силы рессентимент, чтобы яду подсыпать, но жалуюсь на него, а он — на меня.

Сейчас мне скажут, что жаловаться нельзя. Отвечу опять: поверьте, все жалуются. Горько сетует сам Христос, и не только над спящими апостолами. Патер Браун говорит: «Все мы жалуемся. <...> А вот тот, кто жалуется, что никогда не жалуется, это черт знает что. Да, именно черт. Разве кичшъся своей стойкостью — не самая суть сатанизма? (Н. Трауберг)

Нет, все-таки непонятная штука — рессентимент. Мне-то кажется, что я испытываю горечь, иногда гнев от постепенной трансформации моего друга, для назидательности привожу примеры. Другой свидетель и страдательное лицо описал бы иные эпизоды этой трансформации, что и сделал Фил в своем «Парижском дневнике».

А Митя считает, что я завидую его славе, что по-своему логично, ибо рессентимент первым делом объясняется именно завистью. Глупо отрицать, что я Мите иногда завидовал: все люди завидуют по мелочам, это нормально. Иногда завидовал, что он правильно угадывает, какое блюдо в ресторане заказывать, я-то всегда несъедобное выбираю. Завидовал его жизненному тонусу: он еще бодр, когда другие устают.

Но какой славе Дмитрия Шагина лично я, не персонаж, могу завидовать? Боевой славе или трудовой? Увы, не осеняли митьков эти славы.

Славе художника? Оставим это предположение висеть в воздухе, еще будет случай с ним разобраться.

Балаганной славе — вот чему я гипотетически могу завидовать. Например, быть заинтересованным в такого рода мероприятиях: общая съемка митьков, 2001 год.

КОРРЕСПОНДЕНТ: А теперь влезайте в общую тельняшку, все вместе поднимите ногу, раскиньте руки, кричите «ура» погромче.

То, что мы дурачась, с хохотом, пьяные делали в 1984 году, теперь напоминает публичное изнасилование. Пожилые мужчины, стесняясь друг друга, нелепо кривляются, пока не выйдет удачный кадр.

После такой славы нужно психотерапевтическую реабилитацию проходить, восстанавливать утраченное чувство собственного достоинства.

Ладно, это можно вытерпеть, как эпизод, но через три года такие мероприятия стали магистральной линией митьковской культуры. За что доля такая? Почему других деятелей культуры, вот, например, Шопенгауэра, — не заставляли поднимать ногу, раскидывать руки и кричать «ура» погромче?

Конечно, митьки с рождения отчасти принадлежали к поп-культуре — но это еще не беда, а кстати, с тех пор, как постмодернизм, не к ночи будь помянут, снял противостояние элитарной и поп-культуры, митьков вообще обвинить не в чем...

Кстати, не договорил про зависть: а не завидую ли я индексу узнаваемости имени Дмитрия Шагина, которому сам же и споспешествовал? CRN ведь и есть показатель успешности деятеля поп-культуры.

Можно предположить, что я завидую тому, что Митю вот все знают, по телевизору показывают, а меня — нет, многие не знают. Все же укажу, что, коли так, я крайне халатно отношусь к повышению своего CRN: увиливаю от всякого общения со СМИ, в общественной жизни стараюсь оставаться незаметен. Раньше, при исполнении хеппенинга «движение митьков» интервью и все такое были необходимы, а теперь — извините. Не знаю, как оно обернется, но я третий год руководствуюсь девизом отца Иоанна Сотникова «Телевидению один ответ: нет!» и очень доволен.

Понимаю, что заявление: не нуждаюсь в CRN — вправе вызвать недоверие. В высоком индексе узнаваемости имени заинтересованы все, от разнорабочего до президента США. Под вопросом остаются разве что глубоко законспирированные шпионы и десяток философов; ну, десяток миллионов философов. И сотни миллионов сдавшихся неврозу «уход в отставку». В целом, будем считать, миллиард идиотов, не много. Но и не мало, да и остальные — в принципе-то не против, но не где попало добывают СПИ. Умом-то понимают, что надо бы индекса, любого, доброй свинье всё впрок, только мешают совесть и вкус, слабая физическая подготовка и тонкая душевная организация.

О мире поп-культуры со слабыми нервами и хорошим воспитанием лучше не мечтать.

Попробую рассуждать так. В «Золотом теленке» Ильфа и Петрова есть неожиданно высокопарный пассаж, подобный идеализм встретишь скорее в детской научной фантастике: