Леонид Якубович - По чуть-чуть…

Сейчас лицо его и всё остальное лучилось от счастья. Он был не просто рад, он был на седьмом небе.

– Боже мой, Анатолий Дмитриевич! Сколько лет, сколько зим! Что же вы не заходите, не звоните? Нехорошо, нехорошо! Вот и Владимир Фёдорович намедни спрашивал, что это Анатолий Дмитриевич не заходит? Мы же ваши поклонники, вот недавно с женой были у Вас в «Малом»...

– В «Сатире»...

– Очень понравилось, очень. Да, что же мы стоим, милости прошу! Чай? Кофе? А может?..

– Да нет, спасибо, я собственно...

– Прошу, прошу!

И подхватив Папанова под локоток, увлёк его в кабинет.

Закрывая двери, на ходу бросил секретарше строго:

– Два чая! И меня нет!

В кабинете усадил Анатолия Дмитриевича в кресло у журнального столика, сам сел напротив.

– Ну-с, чем могу?

– Понимаете, тут такое дело...

Зазвонил телефон. Зам. вскочил, сказал «извините», подбежал к письменному столу и, перегнувшись через столешницу, поднял трубку.

– Алло?.. Так... Так... Прошу прощения, но Владимир Фёдоровича нет, а без него сами понимаете... Разумеется... Конечно... Обязательно... Обязательно... Всего доброго!..

Положил трубку, отметил что-то на листочке и повернулся к Папанову.

– Ради Бога, но это оттуда! – Зам. ткнул пальцем куда-то в потолок. – Так, я Вас слушаю.

– Дело вот в чём. Есть одна очень уважаемая артистка...

Двери распахнулись. Вплыла секретарша, держа в руках поднос, уставленный вазочками с вареньем, печеньем, ломтиками лимона, конфетами, пузатым чайником, двумя чашками и стаканом в мельхиоровом подстаканнике.

Всеми силами она теперь изображала такое гостеприимство, такое счастье, как будто она только что обрела в лице Папанова отца не только своих детей, но и внуков. Было очевидно, что она всю жизнь просидела тут в приёмной только ради этого момента и теперь может спокойно умереть, предварительно отдавшись Народному артисту тут же в кабинете.

Зам. подошёл к сейфу, открыл, достал бутылку армянского коньку и две хрустальные рюмочки.

– Ну-с, за встречу!

– Да, я собственно...

– Обидите, честное слово, обидите! Ваше здоровье!.. Сколько же мы с Вами не виделись, а, Анатолий Дмитриевич? Год?.. Нет два... Как время-то летит, ты подумай! Вы чай из чашки? А я, знаете ли, только вот так из стакана, привык, знаете ли. Как здоровье, Анатолий Дмитриевич? Как жена? Как дети?.. Это ж надо, а Вы с тех пор совершенно не изменились! Молодцом, молодцом!..

Они не виделись не год и не два. Они вообще никогда не виделись. Они не были знакомы! Зам. задавал эти вопросы, следуя принятой тут протокольной вежливости, не особенно интересуясь, ответами собеседника. Зам. жил собственной жизнью, стараясь произвести впечатление на самого себя.

– Ах, Анатолий Дмитриевич, вот ругаете вы нас, ругаете... Нет, нет, не спорьте, ругаете! Но вот посидели бы Вы на моем месте, Вы бы поняли, какой груз, какая ответственность перед народом, перед партией...

Вновь зазвонил телефон.

Секретарша сняла трубку, приложила двумя пальцами к уху и повернулась к Заму...

– Вас.

– Я же просил! – раздраженно буркнул Зам. – Меня нет! Нет меня! И не соединяйте!.. Анатолий Дмитриевич, ради Бога!.. Секунда и я весь Ваш!..

Он взял трубку из рук секретарши и глазами показал ей на дверь.

– Да!.. Кто это?.. Слушаю вас!.. Нет, товарища Промыслова нет... Не знаю, он в центральном комитете... Нет, без товарища Промыслова этот вопрос никто решать не будет!.. Не знаю когда... Нет, без товарища Промыслова, нет... Никто... До свидания!..

Он положил трубку, но на этот раз не пошёл обратно, а сел за стол.

– Вот так весь день. – Обратился он к Папанову. – Слушаю вас внимательно!

Анатолий Дмитриевич встал, сделал несколько шагов к столу и остановился посреди кабинета.

Человек, сидящий перед ним, не представлял для него загадки. Он «просчитал» его мгновенно и абсолютно понимая, с кем он имеет дело, тут же определил, как именно нужно с ним разговаривать. Нет, он не собирался подлаживаться под него, чтобы добиться нужного результата, и уж тем более льстить или заискивать. Просто, как он сам говорил: «У каждого талантливого артиста своя тайна воздействия на зрителя, как у каждого человека разные отпечатки пальцев...».

И не давая более раскрыть тому рта, он, положил на стол заявление и начал излагать суть дела.

– Что же это получается, дорогие товарищи! Заслуженная артистка живёт в коммунальной квартире, а мы шестой год не можем добиться, чтобы ей выделили отдельную. Мы обращались к вам трижды, вы обещали помочь. Горком партии нас поддерживает, в отделе культуры ЦК сказали, что не возражают, а вопрос не решён до сих пор. Вот тут подписи членов ВТО: тут Народные артисты, лауреаты Государственных премий, это всё уважаемые люди. Мы просим вас решить, наконец, вопрос и выделить отдельную квартиру Заслуженной артистке, в конце концов. Это же просто форменное безобразие.