Герман Кох - Ужин

Я посмотрел на свою жену. В моем взгляде, несомненно, прочитывалось восхищение. Не показное. Я и в самом деле был восхищен.

— А сейчас он у Бо, — сказал я.

Она кивнула.

— Вместе с Риком. Но не у Бо дома. Где-то на нейтральной территории.

— А о чем они собираются с ним говорить? Постараются убедить его не заявлять в полицию?

Теперь Клэр держала мою руку в обеих своих руках.

— Паул, — сказала она. — Я уже сказала, что не хотела втягивать тебя в это дело. Но сейчас уже ничего не изменишь. Речь идет о будущем нашего сына. Я посоветовала Мишелу образумить Бо. А если не получится, то пусть сделает то, что считает нужным. Мне даже не надо знать, что именно. На следующей неделе ему исполняется шестнадцать. Ему не обязательно во всем слушаться мать. Он достаточно взрослый, чтобы принимать решения самостоятельно.

Я уставился на свою жену. Возможно, мой взгляд снова вспыхнул восторгом. Но теперь это был восторг другого рода.

— В любом случае лучше стоять на том, что Мишел целый вечер просидел дома, — сказала Клэр. — И Бабетта сможет это подтвердить.

Я подозвал метрдотеля.

— Мы ждем счет, — сказал я.

— Господин Ломан уже все оплатил, — сказал метрдотель.

Может, мне показалось, но метрдотель произнес это с особенным удовольствием. Как бы насмехаясь надо мной.

Достав мобильник из сумки, Клэр взглянула на дисплей и положила его обратно.

— Невероятно, — сказал я, когда метрдотель удалился. — Он отбирает у нас наше кафе. Нашего сына. А теперь еще и это. То, что он может оплатить счет, еще ничего не значит.

Клэр взяла мою правую руку, а затем левую.

— Тебе стоит его всего лишь поранить, — сказала она. — Он не станет устраивать пресс-конференцию с разбитым лицом. Или со сломанной рукой в гипсе. Слишком многое придется объяснять. Даже Сержу это не по плечу.

Я посмотрел в глаза своей жене. Только что она попросила меня сломать руку моему брату. Или изуродовать ему лицо. И все это из-за любви. Из-за любви к нашему сыну. Ради Мишела. На память пришла одна немецкая мать, которая много лет назад застрелила убийцу своего сына прямо в зале суда. Такой же матерью была Клэр.

— Я не принимал таблетки, — сказал я.

— Да. — Клэр, похоже, не удивилась и провела кончиком пальца по тыльной стороне моей ладони.

— Уже давно. Уже несколько месяцев.

Это была правда. Сразу после передачи «Внимание: розыск!» я прекратил пить лекарства. Мне казалось, что я не смогу помочь моему сыну, если мои эмоции день и ночь будут снивелированы лекарствами. Мои эмоции и мои рефлексы. Если я хочу полноценно поддержать Мишела, то мне для начала следует обрести свое прежнее «я».

— Я знаю, — сказала Клэр.

Я снова в недоумении на нее уставился.

— Ты, наверное, думаешь, что никто этого не замечает, — сказала Клэр. — Но твоя жена заметила сразу. Кое-какие вещи… изменились. То, как ты на меня смотрел, как ты мне улыбался. А помнишь, как ты не мог найти свой паспорт? И начал колотить ногами по ящикам письменного стола. Когда ты уходил из дому, ты брал таблетки с собой, но потом выбрасывал их по дороге. Правда же? Однажды я вытащила из стиральной машины твои брюки, а карман в них окрасился в синий цвет. От таблеток, которые ты забыл выкинуть, — Клэр рассмеялась, но тут же снова приняла серьезный вид.

— И ты ничего не сказала, — вздохнул я.

— Вначале я спрашивала себя: чего он хочет добиться? Но в какой-то момент я снова увидела моего старого доброго Паула. И тогда я поняла, что хочу вернуть его окончательно. Пусть даже он и пинает ящики стола. Или мчится в погоню за скутером, если тот выныривает прямо перед его носом…

«Или калечит директора школы», — мысленно договорил я за Клэр. Но она этого не сказала. Она сказала другое:

— Это был Паул, которого я любила… Которого люблю. Больше всех на свете.

Я увидел, как блеснули уголки ее глаз, и едва не прослезился.

— Тебя и Мишела, конечно, — сказала моя жена. — В равной степени. Вы оба делаете меня счастливой.

— Да, — сказал я. Мой голос звучал хрипло. Я откашлялся. — Да, — повторил я.

Несколько секунд мы молча сидели друг напротив друга, мои руки все еще в руках моей жены.

— Что ты сказала Бабетте? — спросил я.

— В смысле?

— В саду. Во время прогулки. Бабетта, похоже, обрадовалась, завидев меня: «Паул, дорогой…» Что ты ей тогда сказала?

Клэр глубоко вздохнула.

— Я сказала ей, что ты сорвешь пресс-конференцию.

— И Бабетта не против?

— Она хочет, чтобы Серж победил на выборах. Но ее сильно обидело, что он поделился с ней своим решением лишь в машине по дороге в ресторан. Чтобы не оставить ей шанса его отговорить.