Геннадий Баннов - За огнями маяков

— В кузове лежат шерстяные одеяла, укроетесь ими — от ветра это как раз будет. Да и, мало ли что, может, где заночевать придется!

Олег кивал, соглашался: принимал к сведению.

— Как начнутся соревнования, сразу же, в первый день, не забудьте позвонить: как и что там. Какие противники, какие перспективы.

— В машине на борт не садиться! Никому не разрешай и сам не садись!

Скамейка была одна, стояла у кабины, ребята же сидели на полу кузова, на одеялах. Олег внимал наставлениям директора, обеспокоенного отъездом боксеров. В дороге как бы чего не случилось — она ведь длинная и шалопутная.

— Сейчас она сырая, хлипкая: если на перевале застрянете, дак по-молодецки выскакивайте да подталкивайте — это будет не в тягость.

Олег кивал.

Иван Кузьмич, наконец, распрощался, махнул водителю рукой, тот повернул ключ зажигания и нажал на акселератор. Машина сколько-то постояла с работающим двигателем и под дружный вопль провожающих мальчишек тронулась и медленно покатилась, вышла со двора. И стала набирать скорость. На дальнем, пологом спуске машина свернула и выехала на улицу Чехова. Пока не заворотили налево. Отъезжающие видели, как с горки пацаны махали руками. В их середине долго виднелся неодетый директор Москальцов.

Справа и слева бежали назад дворы, дома, избы. Скоро стали попадаться одиночные, стоящие далеко друг от друга хаты, и, в конце концов, ушел в даль и скрылся весь город

Александровск, так что осталось о нем одно только теплое воспоминание. Костя остановил машину, стал на подножку, осведомился, как едут ребята. Ответили ему бодрые голоса: нормально! Под ними лежали одеяла, а сверху светило и все больше грело солнце, и было тепло, а на душе радостно.

Дербинск проехали на большой скорости. Из-под колес полетели ошметки сырого снега, перемешанные с грязью. Ребята отметили, что за ними пристроились еще две машины, тоже пошли вслед. Сам Костя догнал небольшую колонну из пяти или шести машин. Все едут к станции. Солнце припекает. Весна приближается гигантскими шагами. Точнее сказать, она сорвалась внезапно, и все заискрилось и засверкало на солнце, и потекли еле заметные струи и на дороге, и в стороне от дороги, так что обгонять впереди идущих машин никак нельзя. Из машин скоро сложилась средней величины колонна, и двигалась она в сторону Камышева перевала.

Вдоль дороги, слева и справа, бежат назад мелкие деревца. Дальние не хотят назад, бегут вровень иногда даже забегают вперед и тянутся, тянутся за машиной, не желая от нее отставать.

На Северном Сахалине лес отличается от сибирского: деревья малорослы и сверху будто придавлены небом… С шапкой растительности на макушке, стоят они поодаль, иногда и поближе подступают к дороге. А когда и бежат по сторонам сухостойные, шаражистые деревца и чахлый кустарник вперемежку с перестоявшими зиму разлапистыми лопухами.

Парни ведут разговор о предстоящем Камышевым перевале — знакомы с ним не понаслышке. Сошлись они и сдружились друг с другом: вместе тренируются, выступают почти постоянным составом. Последнее соревнование было скорей для опыта — все уже определилось. Тренеру было ясно: состав твердый, команда есть. На соревнования пригласили ребят из четвертого училища, из горного техникума, из Дуйской горно-промышленной школы и свободных городских парней, школьных десятиклассников.

Казалось, был еще запас времени, но предусмотрительный водитель Костя гнал машину, будто опаздывал. Сзади за машиной повисал фонтан брызг, в дорожном месиве водило ее из стороны в сторону, встряхивало и подкидывало, и Олег стучал по кабине. Водители встречных машин выставляли напоказ большой палец, что означало — дорога нормальная.

Подъем и отдельные тягуны выпадали все чаще, потом они сделались длиннее, круче, двигатель уже работал с натягом. Временами машина, проскочив тягун, бежала свободно. Дойдя до очередного тягуна, машина замедляла движение, двигатель завывал. Передние машины увлекали за собой всю колонну, она, как живая, повторяла все маневры ведущих и легкие подъемы преодолевала на скорости. Когда застревала одна из машин, останавливалась вся колонна. Шофера хлопали дверцами, собирались там, где объявлялось препятствие. Обменивались мнениями, спорили. Опытные без слов садились в чужую машину, раскачивали ее взад и вперед, сдавали для разбега и на скорости выходили из оказии. Так делали они на каждом возвышении, где застревала какая-нибудь машина, многие часы уходили на такой труд, пока колонна не одолеет всего перевала. Такой порядок установился давно.