Джала Джада - Сократ и афиняне

Войско Азамурта, хорошо организованное и привыкшее к походным условиям, совершив ночной бросок и переправившись уже через Афру, теперь, перед боем, приводило себя в порядок и отдыхало, оставив базовый лагерь на противоположном берегу, где находилась и ставка самого Азамурта.

Мне надоело это — быть никем. Даже на работе по имени не назовут! «Тракторист» да «тракторист»! Лишь одна глазастая землеройка имя знает. Но как она говорит! Как смотрит! Как скажет: «Ванечка, ну, Ванечка, отвали от меня этот мусор», — так душа тает, как рафинад в кипятке! Вчера вижу — сидит одна, плачет. Глазенки мокрющие, реснички — хлоп-хлоп.

— Чего, — спрашиваю, — мокроту разводишь?

— Ой, Ванюша, как мне не плакать, — а сама так жалобно на меня смотрит большущими глазищами, красивее которых в жизни не видел, потому что не бывает… красивше. — Как мне не плакать! У всех уже по 2–3 черепка, а у меня даже щепки гнилой нет… Ой-ой-ой…

Да как бросится мне на грудь. Рыдает, вся вздрагивает. Я стою на вытяжку, как дурак, не знаю, что сказать и что делать. И тут-то меня и осенило…

Посол шел, несмотря на темноту, быстро и уверенно. Выйдя на берег Афры, он произнес что-то негромко, тотчас из-за деревьев показался еще один гурт, который, не успев удивиться незнакомым сопровождающим посла воинам, пал замертво, сраженный его мечом. Анмару стало неприятно от того, как посол хладнокровно и безжалостно расправлялся со своими сородичами. Но, вспомнив, что перед ним, во-первых, один из вождей, привыкший распоряжаться чужими жизнями, во-вторых, человек, озлобленный на Азамурта и на всех, кто выполняет его приказы, понял его состояние и успокоился. Он сам сейчас был готов крушить и ломать все и всех, чтобы найти свою любимую Хайрийю.

Если воины на правом берегу Афры, готовившиеся к штурму, отдыхали, то на левом берегу, где был базовый лагерь и ставка Азамурта, шла бурная ночная жизнь. Анмар удивился тому, как быстро и продуманно устроили свой лагерь гурты. Это говорило об их трудолюбии, опыте, знаниях, дисциплине.

Между юртами и повозками сновали люди с факелами и без них. Воздух был пропитан запахом пота, кожи и навоза. Из котлов валил густой пар с запахом жирной баранины и каких-то трав. Посла никто не останавливал, изредка кто-то, узнав его, что-то спрашивал. Но, услышав резкий голос посла, тут же уходил в сторону и скрывался в толпе или в темноте.

Анмар шел следом за послом, размышляя, как им удастся убить Азамурта, где томятся Хайрийя и Бадрийя, и удивлялся странным животным, которые были у гуртов: какие-то коротышки-кони с длинными ушами без привязи бродили между повозками, а на привязи лениво жевали горбатые кони.

Посредине лагеря находился большой островерхий шатер пурпурного цвета, окруженный разноцветными юртами поменьше. Они были отгорожены рвом и изгородью из жердей. Лишь в одном месте был мостик и ворота, у которых стояли четверо вооруженных воинов. Между шатрами горели костры, сновали слуги и воины.

Чем ближе подходили к освещенному шатру, тем чаще попадались люди, оружие и ремни которых были украшены изделиями из золота, серебра, бронзы, олова, из кости удивительной белизны. В их одежде, несмотря на теплое время года, было много меха. Приблизившись к шатру Азамурта, посол стал внимательно разглядывать стоящих у ворот воинов. Подумав, повернул в сторону, разыскал у одной повозки семью воина с детьми. Что-то спросил и внимательно выслушал ответ. Анмару показалось, что посол обрадовался, хотя старался скрыть свои чувства. Потом посол что-то кратко объяснил гурту, указывая в сторону городища за рекой. Анмар уловил лишь имена «Лафтия» и «Баш-ир».

Тут же у повозки на ломаном языке, но кратко и четко, как военный, посол объяснил свой план, который был достаточно прост. Сейчас они подойдут к воинам у ворот во внутренний лагерь, где находится и шатер Азамурта. На песке посол нарисовал, как нужно расположиться переодетым охотникам и Анмару, чтобы сразу тихо и быстро заколоть стражников и сбросить их в ров под мостик, а самим занять их места. После чего Анмар с послом пойдут искать в маленьких юртах вокруг главного шатра Хайрийю и Бадрийю. Анмар почувствовал боль в интонациях посла, когда он назвал девичье имя своей жены. После того как найдут женщин, Анмар должен уйти с ними из лагеря в лес, а посол постарается добраться до Азамурта. Анмар спросил, сколько человек может быть в шатре, кроме вождя гуртов? Посол чуть помедлил с ответом, посмотрел на молодого охотника и ответил: