Мэтью Грин - Воспоминания воображаемого друга

Мы сидим в школьной столовой. Макс в музыкальном классе, а Меган обедает. По тому, как Меган разговаривает с другими девочками за столом, я вижу, что ей Грэм уже не нужна, как раньше. Меган улыбается. Смеется. Смотрит на собеседниц. Она даже сама вставляет что-нибудь в разговор. Она часть группы.

Совершенно новая Меган.

— Как ты сегодня себя чувствуешь? — спрашиваю я у Грэм в надежде, что она первая заговорит о том, что исчезает.

И она заговаривает первая.

— Я знаю, что со мной происходит, если ты об этом, — говорит она.

Голос у Грэм грустный, но в нем слышно, что она смирилась. Будто бы сдалась.

— О, — говорю я и не знаю, что еще сказать.

Я смотрю на Грэм, а потом притворяюсь, будто меня отвлек какой-то шум в углу слева, и отворачиваюсь от нее. Я не могу смотреть на Грэм, потому что все равно смотрю насквозь. Но потом все-таки заставляю себя повернуться.

— На что это похоже? — спрашиваю я.

— Ни на что, — говорит Грэм и поднимает перед собой руки.

Я вижу сквозь ладони лицо Грэм, только на этот раз оно не улыбается. Ее руки будто из вощеной бумаги.

— Не понимаю, — говорю я. — Что случилось? Меган слышит тебя, когда ты с ней говоришь?

— Ну да. И видит. Мы только что десять минут играли в классики.

— Тогда почему она больше в тебя не верит?

Грэм вздыхает. Потом вздыхает еще раз.

— Она не то чтобы в меня не верит. Просто я ей больше не нужна. Раньше она боялась разговаривать с другими детьми. Меган заикалась, когда была маленькой. Теперь это прошло. Но когда она заикалась, она пропустила много времени, которое могла проводить с другими детьми и завести друзей. Теперь она нагоняет упущенное. Две недели назад она познакомилась в песочнице с Энни. Теперь они с Энни все время разговаривают. Им даже за это вчера сделали замечание в классе, потому что надо было читать. А сегодня, когда мы играли в классики, подошли другие девочки и тоже стали играть.

— Что значит заикаться? — спрашиваю я.

Мне интересно, вдруг Макс тоже заикается?

— Это когда не получается сразу сказать слово. Меган как будто спотыкалась. Она знала, какое слово надо сказать, но не могла его произнести. Я часто медленно для нее говорила нужное слово, и тогда она могла повторить. Но теперь она заикается, только если испугается, или занервничает, или от неожиданности.

— Ее вылечили?

— Вроде того, — говорит Грэм. — Она каждый день занималась с миссис Райнер, а после школы еще и с мистером Давидоффом. Это заняло много времени, но теперь она очень даже неплохо говорит и может подружиться с другими детьми.

Макс тоже занимался с миссис Райнер. Вот бы узнать, можно ли его вылечить. А мистер Давидофф? Может, он тот самый психиатр, к которому хочет его отвести мама?

— И что ты собираешься делать? — спрашиваю я. — Я не хочу, чтобы ты исчезла. Как можно это остановить?

Мне жалко Грэм, но мне кажется, что нужно ее об этом спросить для себя, а то вдруг она исчезнет у меня на глазах? Нужно спросить, пока есть возможность.

Грэм открывает рот, чтобы ответить, но ничего не говорит. Она закрывает глаза, потом трясет головой и трет руками глаза. Я думаю, что это она, наверное, заикается. Но потом она начинает плакать. Я пытаюсь вспомнить, знал ли я кого-то из воображаемых друзей, кто умел плакать.

По-моему, нет.

Я смотрю, как Грэм низко опускает голову и плачет. Слезы ручейками текут у нее по щекам, капают с подбородка, и я смотрю, как они падают на стол и сразу исчезают.

Так же скоро исчезнет и Грэм.

У меня такое чувство, будто я снова в туалете для мальчиков. Томми Свинден заползает в кабинку. Макс стоит на унитазе, брюки сползли до колен. А я стою в углу и не знаю, что сказать и что сделать.

Я жду, и вскоре плач превращается в тихие всхлипывания. Жду, когда у нее закончатся слезы. Пока она снова не откроет глаза.

Потом я говорю:

— У меня есть идея.

И жду, когда Грэм что-нибудь скажет.

Она только всхлипывает.

— У меня есть план, — говорю я, не дождавшись ответа. — План, как тебя спасти.

— Да? — спрашивает Грэм, но я понимаю, что она не верит.

— Да, — отвечаю я. — Все, что тебе нужно для спасения, — это остаться ее другом.

Я сказал не то и знаю это, еще не успев договорить.

— Нет, погоди, — говорю я. — Не то.

Я молчу. Мысль вертится в голове. Нужно только ее поймать.

«Не заикайся», — говорю я про себя.

И тут же понимаю, что надо делать.

— У меня есть план, — снова начинаю я. — Мы должны сделать так, чтобы ты еще была нужна Меган. Мы найдем способ сделать так, чтобы она не могла без тебя жить.