Владимир Смирнов - /Soft/Total/ Антиутопия великого западного пути

— Понимаю, Андрюша, все понимаю.

Ну вот и все, — подумал ПалСаныч. — А взял ли Андрей деньги, отказался ли — в конце концов, не суть важно. Для преступления нужен мотив — так вот он, этот мотив. Все должно выглядеть убедительно.

Маша Эпштейн «Общество без насилия: проблемы и перспективы»

…Во все времена от власти в первую очередь требовалось выполнение двух основных функций — защищать и карать. С защитой в большей или меньшей степени справлялась любая власть; карать же со временем становилось все проблематичнее. Потому что каждый гражданин тем или иным образом был сделан преступником. Но наказывать всех не имело смысла, ведь суть наказания именно в его избирательности. Общество без насилия решило эту проблему, максимально широко применив принцип гарантированной отсроченности наказания. Несомненность личной вины каждого сделало кару излишней. Таким образом, впервые в истории было построено общество с гуманной, не карающей властью.

Разумеется, ничто не дается даром и за любое благо приходится платить. Подобная мягкость власти возможна лишь при условии тотального контроля над всей личной и социальной жизнью граждан; это две стороны одной медали, два полюса магнита. Одно невозможно без другого. Но, как было сказано выше, в начале двадцать первого века люди устали от насилия и готовы были платить за безопасность любую цену. И они с радостью приняли мягкий тоталитаризм, делегировав государству все полномочия по контролю над их жизнью.

К сожалению, не все оказались готовы к столь радикальным переменам. Непредсказуемо резко возросло число неврозов, что отразилось и на экономике, и на общем эмоциональном настрое масс. Но пока не превышен критический уровень, мы готовы мириться с невротическими эпидемиями. Как с вынужденной платой за ненасильственность общества, идеального во всех остальных отношениях…

В этот раз на разбор прислали сразу нескольких комитетчиков. Выбритые и подтянутые, в темных пиджаках со значками «Администрация», они расселись по всему офису, надиктовывая свои отчеты. Скорее всего, ни один из них на практике не сталкивался с экономическими правонарушениями; несмотря на прозрачность ситуации, никто не хотел спешить с выводами и рекомендациями. С одной стороны, деньгами так никто и не воспользовался — и это еще раз подтверждало невозможность экономического преступления. Можно было рекомендовать оставить все как есть. Но с другой, несмотря на эту невозможность, правонарушение все же было совершено. А значит, оно могло быть повторено снова. При таких условиях любое решение будет в чем-то ущербно.

ПалСаныч спокойно наблюдал за ними. Какая знакомая ситуация — никто не хочет рисковать, брать на себя ответственность. И какая типичная для общества, дающего молодежи высшую ставку и понижающую ее с каждой ошибкой. Интересно, как они выкрутятся? Не могут же они сидеть здесь до ночи.

Они выкрутились. Они вызвали БорисНаумыча — как куратора Кононова от Комитета. А тот быстро расставил все на свои места. ПалСанычу было объявлено, что проступок его аморален, а значит, аморален и он сам; сегодня же он будет перемещен на зону аморалов, в просторечии именуемую адом. Без права амнистии, поскольку аморальные проступки не имеют срока давности. Остальным же БорисНаумыч объяснил, что в данном преступнике имеет место уникальное сочетание аморальности и глупости, которое вряд ли может повториться в обозримом будущем. Заручившись мнением эксперта, молодые комитетчики тут же внесли рекомендации в свои отчеты и удалились, довольные.

БорисНаумыч вывел ПалСаныча на улицу, где стоял его автомобиль, и посадил рядом с шофером. Затем тяжело взгромоздился на заднее сиденье и коротко скомандовал: «В ад!» Машина тронулась, и вскоре они выехали из города. Поворот под кирпич, двадцать минут по бетонке — все оказалось совсем рядом. Рабочие зоны ада располагались под землей, но жилая зона имела вполне пристойный вид и чем-то даже напоминала базу отдыха. Опрятные одноэтажные бараки, невысокий забор, размеченная территория. Только ворота поражали своей явной несуразностью. Глубокая массивная арка — на ее фоне забор казался игрушечным. Впрочем, ворота были закрыты, персонал входил и выходил через обычные турникеты в дежурке. Туда же зашли и они, но только для того, чтобы оформить документы. На зону ПалСаныч вошел через врата, с пустыми руками — сумку пришлось сдать на входе. Секунд через тридцать багажный транспортер выплюнул его нехитрый скарб и за спиной неслышно сомкнулись створки ворот. Прежняя жизнь была отрезана.