Владимир Смирнов: /soft/total/

Данный текст является общественным достоянием, т.е. может свободно использоваться любым лицом.

При этом должно соблюдаться право авторства, право на имя и право на защиту репутации автора (личные неимущественные права автора).

Свободное использование подразумевает:

использование произведения без согласия автора;

без заключения с ним договора;

без выплаты вознаграждения.

То же относится и к оформлению обложки – за что отдельная благодарность петербуржскому художнику Анатолию Кудрявцеву.

права на этот текст принадлежат всеми не принадлежат никому

1

Лекция пролетела как обычно, на автопилоте. Студенты наперебой задавали вопросы, иногда по делу, но чаще на отвлеченные темы. Дима, новый декан истфака, посетив однажды занятия, пришел в восторг от столь бурной активности аудитории. Пару раз он даже посылал молодых преподов на лекции ПалСаныча – перенимать тайны профессии. И там было чему поучиться.

Многолетняя практика отшлифовала мастерство до совершенства. Прочитать положенный блок, отвечая попутно на вопросы, поблагодарить за внимание и попрощаться – ровно перед звонком, секунда в секунду – наскоком такого не добиться. На настройку внутреннего метронома нужны годы.

Собственно, в этом и была причина активности студентов. Каждый новый курс мечтал расстроить этот метроном умело расставленными и дозированными вопросами – а вдруг профессор собьется, заспешит или отстанет. Эта игра азартна; а социальная история – разве она может вызвать у кого-то интерес?

Сегодня, как и всегда, победили опыт и мастерство. Попрощавшись со студентами, ПалСаныч вышел из аудитории. На кафедре сидел врач скорой, заполняя бумаги.

Кто сегодня? – спросил ПалСаныч у секретарши.

Селиванов. Госпитализирован. Кто бы мог подумать, ведь совсем молодой…

Что госпитализирован, она могла бы и не говорить. И без того все ясно, скорую просто так не вызывают.

Декан передал врачу заполненный бланк и повернулся к ПалСанычу. Диме было где-то около сорока, он был слегка одутловатый и весь какой-то выцветший и прилизанный. На лацкане пиджака бликовал серебристый прямоугольник значка «Административный резерв». По возрасту Дима не совсем подходил для своей должности, и ПалСаныч первое время испытывал дискомфорт, составляя ежедневные служебные записки – непривычно было обращаться к декану на ты и без отчества. Но в общении с мужчинами младше пятидесяти обращение на Вы, как и упоминание отчества, настоятельно не рекомендовались.

Конечно, если бы не резерв, Дима не возглавил бы факультет. Но что бы там ни говорили, он действительно был умен. Умен, практичен и ухватист.

Добрый день, ПалСаныч, – улыбнулся Дима, и лицо его как будто расплылось. – А я Вас ищу.

День добрый, Дима, – кивнул в ответ ПалСаныч.

Ко мне сегодня заходила аспирантка с кафедры управления, почему-то она хочет защищаться у нас. И чтобы Вы непременно стали ее научным руководителем.

Почему я?

Говорит, читала Ваши статьи, ходила на лекции. Теперь рвется именно к Вам.

ПалСаныч на мгновенье задумался – но нет, не вспомнил ничего необычного. Если и была, то вопросов не задавала, сидела тихо где-то в последних рядах.

А кто она, не в курсе?

Маша Эпштейн, кафедра управления. Больше ничего не знаю. Темная лошадка. Но зато симпатичная, – Дима опять расплылся лицом. – Да сейчас сами увидите. Она ждет Вас в семерке.

И, пригасив улыбку, добавил чуть тише:

Надо брать, ПалСаныч. Статистика, Вы же понимаете.

2

ПалСаныч не спеша подошел к седьмой аудитории. Настроение было отличное; приятно, что кто-то еще читает твои работы, особенно если этот кто-то – симпатичная девушка. Хотя Дима мог и слегка преувеличить, и даже не слегка – у него здесь свой интерес.

Маша стояла у раскрытого окна; чуть наклонившись и опершись о подоконник, она разглядывала что-то внизу. ПалСаныч смотрел на нее против солнца. Ветерок чуть заметно шевелил прямые светлые волосы, и солнечные лучи проходили сквозь них каким-то нереальным сиянием. ПалСаныч сделал еще шаг, и наваждение рассеялось. Услышав скрип половиц, Маша повернулась и пошла ему навстречу. Еще ослепленный внезапной солнечной вспышкой, ПалСаныч не мог разглядеть ее лица. Маша проявлялась как-то постепенно – длинные загорелые ноги спортсменки, короткая юбка, тонкая талия, небольшая грудь. От девушки так и веяло упругостью и здоровьем; при взгляде на нее почему-то сразу представлялись залитые солнцем теннисные корты. Наконец проявилось и лицо – и да, оно соответствовало. Жизнерадостная сексапильная спортсменка, хоть сейчас на рекламу. Это неприятно кольнуло – девушек такого типа ПалСаныч не интересовал даже в молодости, у них был свой круг таких же загорелых спортивных юношей. Благодушное настроение растаяло, жизнь вернулась в обычное рутинное русло.