Йоханнес Зиммель - Любовь — всего лишь слово

— А почему мы, собственно, стоим? — спрашивает Верена.

Мы усаживаемся в старые громадные кресла у камина. Потрескивая, горит огонь. Энрико (на нем опять этакие щегольские очень остроносые туфли) сидит, уставясь на меня. Манфред Лорд веселый и довольный, переводит свой взгляд с меня на Энрико и с Энрико на меня. На свою жену он не смотрит. Потирая руки, говорит:

— Нет ничего более уютного, чем огонь в камине, не правда ли, Оливер? Вы легко нашли дорогу к нам?

— Да.

Проклятье! Я допустил ошибку.

— Браво! Обычно те, кто приезжает к нам впервые, плутают. За здоровье всех!

Мы снова поднимаем наши бокалы.

— Я уже неплохо здесь ориентируюсь, господин Лорд. Моя школа совсем недалеко от вашего дома.

— Конечно, — говорит он, широко улыбаясь, — а я и забыл! Вы, так сказать, наш сосед. Это чудесно, не правда ли, Верена? Если я буду в отъезде и у Оливера будет время, вы можете вместе прогуляться, попить чаю в «Амбассадоре» или поиграть в теннис на нашем корте!

— У меня только два свободных часа в день, господин Лорд. Мне некогда играть в теннис. И мне запрещено ходить в «Амбассадор».

С бокалом в руке Манфред Лорд откидывается на спинку кресла.

— Вот тебе на! Какое невезенье, не правда ли, дорогая? Ему нельзя в «Амбассадор», он не играет в теннис, у него только два часа в день! А Энрико и в теннис играет, и в «Амбассадор» может пойти, и время у него нашлось бы, но ему нужно возвращаться в Рим! Ах, ты моя бедняжка!

Манфред Лорд, человек, жену которого я люблю. Сидящий напротив мужчина — человек, с которым она спит. Манфред Лорд, для которого Веренин ребенок…

В этот момент в комнату входит маленькая Эвелин. Она выглядит совсем крохотной. Поверх светло-синей пижамки одет халатик, а на ногах маленькие голубые шелковые шлепанцы.

— Я не помешала? — вежливо и очень по-взрослому спрашивает она.

— Ни в коем случае, Эвелин, — говорит Манфред Лорд.

— Папа, я не Эвелин.

— А кто же тогда?

— Сегодня вечером я господин Майер.

Верена тихо поясняет мне:

— Это такая игра. Время от времени она не Эвелин, а господин Майер, господин Шмидт или господин Клингельбрёзель.

Я думаю: сегодня вечером она не Эвелин, а господин Майер для того, чтобы было удобнее притворяться, что она меня не знает.

— Кто вы по профессии, господин Майер? — спрашивает Манфред Лорд.

— Я финансист, — отвечает Эвелин. (Она сказала: «финанцист».)

— Ага, понятно. Чем могу быть вам полезен, господин Майер?

— Я только хотел пожелать вам доброй ночи.

— Очень любезно с вашей стороны, господин Майер. Прошу вас.

— Да, сударь.

Своей матери она дарит долгий поцелуй, обе крепко обнимаются. Я замечаю, что левая рука Эвелин сжата в кулак.

— Доброй ночи, приятных снов.

— Спасибо, мамочка.

Затем девочка подходит к Манфреду Лорду. Она дает ему руку, но не целует его, и говорит очень серьезно:

— Всего хорошего, господин Лорд.

— И вам, господин Майер. Увидимся завтра на бирже. А меня вы разве не хотите поцеловать?

Лорд вроде бы от души забавляется.

— Хочу, — шепчет Эвелин.

Девочка чуть-чуть прикасается губами к щеке отчима. Тот на мгновенье перестает улыбаться, а затем дает ей легкий шлепок.

Затем Эвелин молча идет дальше и делает книксен перед Энрико. И вот она подходит ко мне. То, что держала в левой руке, она теперь держит в правой.

— Это господин Мансфельд, — поясняет Лорд.

Эвелин вновь делает книксен и протягивает мне руку.

— Доброй ночи, господин Мансфельд, — говорит она.

А затем направляется к двери — совсем крохотная в своих голубых шлепанцах — и исчезает. В моей правой руке теперь находится то, что только что было зажато в правой ладони Эвелин, — что-то теплое и мягкое.

Что бы это могло быть?

Слуга Лео вносит вазу с моими красными гвоздиками.

— Где прикажете поставить, сударыня, пардон, пожалуйста?

— На стол перед камином.

— Там не слишком жарко, дорогая? — мягко спрашивает Лорд.

— Больно хороши гвоздики. Я хочу, чтобы они были перед глазами после ужина.

— Конечно, конечно. Ставьте сюда, Лео.

— Слушаюсь, сударь.

Энрико Саббадини смотрит на меня так, словно собирается убить. Ставя цветы на мраморную столешницу, слуга Лео улыбается мне рыбьей улыбкой. Слуга Лео выпрямляется и расправляет плечи. Слуга Лео говорит:

— Стол накрыт, сударыня.

— Давайте не будем себя обманывать, дорогой Энрико. Время большого, золотого экономического чуда прошло, — говорит Манфред Лорд и берет пару клешней омара с серебряного подноса, который держит перед ним слуга Лео (прислуживающий в белых перчатках). — Большое спасибо. Один мой друг — обязательно возьмите еще майонеза, дорогой Оливер, жена нашего садовника просто молодец, она может потягаться с шеф-поваром из ресторана «Франкфуртер Хоф», — так вот, значит, этот друг сказал вчера одну вещь, которая мне очень понравилась… Тебе неинтересно, дорогая?