Агагельды Алланазаров - Жаркое лето Хазара (сборник)

Старик с коротко остриженной бородкой, распоряжавшийся похоронами, вошел в комнату, где сидели мужчины, и обратился к Хасару:

— Хасар, вы тоже идите, попрощайтесь с покойным!

Он дал понять, что настало время выносить покойного.

Хасар помог дяде подняться с места и подал ему стоявшую в углу трость, потом вместе с ним направился в соседнюю комнату.

После того, как все попрощались, покойного положили на табыт [5] Табыт — погребальные носилки. .

Погода была холодной, неприветливо-хмурой. Снова пошел снег, как будто желая завернуть покойного в свое белое покрывало.

Арслана отнесли на кладбище, где был похоронен его дед, и положили рядом с ним.

Когда участники траурной процессии возвращались с кладбища, снегопад неожиданно прекратился. Сидя в машине, Хасар, только что предавший сына земле, поверил, что природа, пролив белые слезы, таким способом попрощалась с Арсланом, и на душе у него немного стало спокойно.

Дунье трудно было находиться в доме, от которого она отвернулась, держать траур. Но у нее не было выхода, она обязана была находиться здесь и оплакивать безвременно ушедшего сына. Близкие к этому дому женщины, окружавшие ее, не высказывались по ее поводу, но она всеми фибрами своей души чувствовала, как осуждают они ее, как винят во всех бедах семьи и в том числе в гибели Арслана.

Винят за то, что она растоптала свою семью, предала мужа и детей.

Хотя домашние старательно делали вид, что ничего не знают, не высказывали своих мыслей и относились к Дунье по-прежнему, разделяя с ней ее материнское горе.

Дунье становилось все труднее находиться в доме, погрузившемся в траур, она была недовольна собой, чувствовала себя виноватой, и от этого ей становилось еще хуже, она начинала задыхаться.

Жена Ходжа то и дело заходила в комнату, расстилала сачак и приносила что-нибудь из еды для сидящих женщин, при этом она старалась не обидеть и Дунью, приглашала ее к сачаку, обращалась к ней, как к своей свояченице: "Энеси [6] Энеси — мать сына. , вы тоже садитесь поближе, перекусите что-нибудь!" Дунья не знала, сколько еще времени она сможет выдержать такое.

Дети, хоть и видели печальные лица взрослых, оставались детьми, а потому вели себя, как обычно. Не понимая, что происходит, они предавались своим детским шалостям, носились по комнатам и шумели. Тон всем этим шумным играм задавал младший сын Арслана Сердар.

Взрослые отвели с собой старшего сына Арслана Айназара, чтобы тот мог попрощаться с отцом, но Сердар был еще слишком мал, чтобы понимать такие вещи.

Чтобы он не испугался криков при выносе покойного, его вместе с другими детьми увели в другое место. Чувствуя, что случилось что-то нехорошее, мальчик пока что не понимал, что навсегда разлучается с отцом. Может, поэтому он иногда бросал взгляд на сидящих мужчин, искал глазами отца.

Будучи постарше, Айназар вел себя сдержанно, словно понимал, что потерял самого главного в своей жизни человека. Он молча сидел рядом с Хасаром, в окружении угрюмых небритых мужчин.

Сердар чаще всего порхал возле женщин. Его интересовали детские игры, поэтому и вопросы он задавал соответствующие. Один раз он подошел к плачущей матери и спросил:

— Мама, а где мой водяной пистолет, который купил мне папа?

— Дома!

— Почему ты не взяла его с собой, я хочу с ним играть! — захныкал малыш. Но тут Дунья потянула внука за руку и обняла его.

— Иди ко мне, сынок. Мы очень спешили, поэтому забыли его взять с собой. Хотя и знали, что в последнее время ты никуда без него не ходишь… Вот приедем в Ашхабад, и я тебе много новых игрушек накуплю.

— А мы купим большого надувного верблюжонка, которого видели вместе с папой?

— И его купим.

— А когда мы в Ашхабад поедем?..

— Поедем! — Дунья вдруг поняла, что отсюда они будут уезжать, оставив здесь сына, опечалилась и, обняв внука, тихо заплакала.

Эти два подрастающих внука были утешением для изболевшейся души Хасара, на них он возлагал большие надежды. "Одного я потерял, но у меня есть еще два кулака!".

Отметив три дня в доме бывшей свекрови, Дунья засобиралась обратно, сказав, что остальные поминки будет делать у себя дома. Она знала, что свекровь и другие родственники хотели бы, чтобы Дунья осталась тут до семи дней сына, но она больше не в состоянии была терпеть свое теперешнее положение.

Взяв с собой невестку и внуков, она в тот же день уехала на машине в Ашхабад. Из ашхабадцев остались только Каков с Джахан и Мяхри с мужем, чтобы отметить поминальные семь дней Арслана, здесь…