Агагельды Алланазаров - Жаркое лето Хазара (сборник)

Когда на том конце провода подняли трубку, он сразу же представился: "Нияз, это я!"

— У вас все хорошо?

— Нет, не хорошо. Слушай меня! — решительно произнес он, давая понять, что спешит. — Ты оденься и срочно приезжай к нам, мы уже готовы тронуться в путь… Не забудь захватить водительское удостоверение, машину вести придется тебе.

Свою машину ты не бери. На моей и Хасара машине поедем в Казанджик!..

Во втором доме, куда позвонил Ходжа, никто не поднял трубку. Подумав о том, что они на ночь отключают телефон, чтобы никто не беспокоил, Ходжа рассердился на двоюродного брата.

— Ну что они за люди такие! Зачем надо телефон отключать!

Разбуженный сосед быстро оделся и пришел к ним.

Теперь путников стало четверо. Они уже открывали ворота, когда из дома вышла мать:

— Заверните в Небитдаг и возьмите с собой одного из дядь! — напомнила сыновьям о своих родственниках.

Хасар с братом сели в его машину, ее вел Ходжа. Они ехали молча, и вид у них был такой, будто они только что поссорились.

Все струны души были натянуты до предела, в голове были только мысли об Арслане, о его тяжелом состоянии.

Уже начало светать, но все вокруг, особенно в тех местах, куда не доставал свет фонарей, находилось во власти тьмы, деревья и дома казались перевернутыми и похожими на миражи, тихо плывущие в ночи.

Пока ехали по городу, машины иогда сбавляли скорость и ехали тихим ходом. Улицы были пустынны, люди все еще находились во власти сладкого предутреннего сна. В такую пору выехать из дома человек может только по нужде, тем более не хочется покидать теплого дома в такое холодное время года.

Когда выехали из города, они словно опять оказались в ночи. Машины, почувствовав простор, прибавили скорость.

Сейчас они были похожи на людей, спешивших к тому месту, где Арслан, ехавший из Ашхабада к отцу в Красноводск, попал в аварию и перевернулся на своей машине, чтобы опередить его и забрать с собой прежде, чем он окажется на этом гиблом месте.

Еще через какое-то время Хасар вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха, и опустил стекло со своей стороны.

Тотчас же с улицы ворвался холодный воздух и стал биться по стенам кабины, как попавшая в клетку птица. Влажный воздух был пропитан терпким запахом растущей в этих местах полыни.

Воздух постепенно начал сереть, и ночь вынужденно уступила место нарождающемуся дню.

Состояние Ходжа было не лучше, чем у его брата, стиснув зубы, он молчал и неотрывно смотрел на дорогу. Он размышлял о несчастьях, свалившихся на голову его брата в последнее время, и считал это закономерным. Все его беды были следствием разлада в его семье, и неизвестно, когда все это закончится. Больше всего Ходжа расстраивался из-за того, что ничем не может помочь брату, и эта мысль угнетала его.

Он видел Арслана юношей в расцвете сил и думал: "Это ты должен был хоронить нас, а вон ведь как все повернулось, мы едем, чтобы забрать твое тело!" Он с трудом сдерживался, чтобы не заплакать, глотал слезы и давил рвущийся из груди стон.

Машины мчались по заснеженной дороге, обгоняя друг друга, чтобы как можно скорее добраться до места.

Небо над серым полем снова превратилось в белый купол.

Снова появились снежинки, которые парили в воздухе, словно белые пушинки, оторвавшиеся от небесной подушки.

Почва под колесами машины примерзла и хрустела, как под подошвой сапог, топчущих сухие ветки.

На подъезде к Джебелу Ходжа увидел в зеркале заднего обзора две машины, догоняющие их на большой скорости.

Задние, увидев, что передние машины обратили на них внимание, стали часто мигать фарами, давая понять, что у них есть какое-то сообщение.

Ходжа снизил скорость, чтобы узнать, что за сообщение приготовили им задние машины, и взял немного в сторону.

В это время задние машины догнали их и поравнялись с ними.

Это были родственники Хасара, спешно последовавшие за ним сразу же, как только узнали о его отъезде, чтобы в трудную минуту быть рядом.

Неожиданное появление родственников вызвало у Хасара прилив благодарности, он почувствовал себя так, будто его взяли под защиту. Губы его задрожали, он снова расстроился и едва сдерживал слезы. Пока брат разговаривал с ними, он безучастно смотрел по сторонам, стараясь не выдать своего состояния, а потом и вовсе отошел в сторонку.

Хасар походил немного, разминая затекшие ноги, и вернулся к машине. В это время Ходжа и другие родственники, поливая друг другу из баклажек, умывали руки и лица, отгоняя от себя последние остатки ночного сна.