Агагельды Алланазаров - Жаркое лето Хазара (сборник)

Старики сразу же начали переживать за правнука, поэтому больше не настаивали на том, чтобы дочь осталась у них на ночь. Тоты вызвала свою служебную машину и уехала домой. После ее отъезда мать сказала:

— Мне показалось, что Тоты чем-то подавлена. Ты не заметил?

— Наверно, на работе устает. Легко ли ей нести ответственность за такой большой коллектив?

— Наверно, и за внука беспокоится. И потом, бедной моей доченьке никак не улыбнется счастье. Все одна да одна.

— Доля у нее такая.

— Так-то оно так, а ведь, попадись ей хороший муж, она была бы превосходной хозяйкой, прекрасной женой — доброй, заботливой. Неужели же ей не повезет в этой жизни? Пока что-то не видать никого возле нее… — женщина не договорила, глаза ее наполнились слезами. Сердце ее разрывалось от жалости к дочери.

Старик поправил подушку, на которую опирался локтем, и постарался утешить жену.

— Жена, если я не ошибаюсь, у дочери твоей появилась надежда…

Женщина не сразу поняла, что хотел сказать муж, вытирая ладонью слезы, вопросительно посмотрела на него.

— Мне показалось, что у них с Хасаром какие-то особые отношения. Ты не замечала, как она меняется при виде Хасара?

— Нет!

— А я заметил. Он тоже человек со сломанной судьбой, живет один, а вдруг у них что-то склеится?

Мать молчала. Старик почувствовал, что она размышляет над его словами, что не сразу приняла его слова о Хасаре.

Но потом, убирая со стола, мать, будто о чем-то вспомнив, стала успокаиваться. Похоже, этот разговор и в нее вселил надежду.

Старик собирался на ежедневную вечернюю прогулку.

Зачастую к нему присоединялся и живущий через два дома от него сосед-бизнесмен в надежде, что вечерний моцион поможет ему хоть немного сбросить вес. Во время таких прогулок у них всегда находились темы для разговора.

Но после стычки у здания хякимлика он практически не выходил из дома, и можно было подумать, что он отменил эти гулянья перед сном. Ясное дело, он просто не хотел общаться с опальным стариком, боялся, как бы чего не вышло, если вдруг их увидят вместе. Вначале этот сосед вроде бы даже присоединился к ним, но при первых же признаках недовольства со стороны хякимлика вся его "революционная" деятельность сошла на нет. Хякимлик для всех новых туркмен был на особом счету и в особом почете, потому что они хорошо понимали, что без местной власти им не добиться своей цели. А тем более в таком удаленном от центра месте, как Красноводск.

Старик взял трость и направился к выходу, и в это время кто-то окликнул его с улицы:

— Эй, яшули!

Выглянув в окно, старик увидел при тусклом свете фонаря человека с бумагой в руках, который стоял, прислонившись к забору его дома. "Кто бы это мог быть? Неужели с кем-то из детей стряслась беда?" — подумал старик и поспешил на улицу.

— Яшули, салам алейкум!

— Здравствуй, молодой человек!

— Я принес вам письмо.

— Откуда письмо? Из Казани?

Решив, что это письмо от внука, старик обрадовался: "Вспомнил-таки о нас, сукин сын!" От них уже давно не было никаких вестей.

Когда старик вышел за ворота, человек с письмом в руках отступил назад, словно хотел заставить старика плясать от радости за добрую весть.

И тогда старик увидел за спиной еще одну тень. В то время как передний протягивал старику письмо, тот, что был позади, изо всех сил ударил старика по голове куском арматуры.

Истошный крик, похожий на рев раненого зверя, прокатился по всему дачному поселку. Тем временем на голову старика обрушился второй удар. Выскочившая на крик мужа мать Тоты увидела старика, лежащего на земле в луже крови, его трость валялась в стороне. Его горло издавало свист и хрипы.

— Вай, люди добрые, на помощь! — закричала она, обнимая мужа, и краем глаза увидела вдалеке двух убегающих мужчин.

Когда на крики женщины прибежали дачники, старик лежал без сознания. Глаза у него были открыты, казалось, что он смотрит на луну, которая плывет над дачным поселком, на поблескивающие, словно монисто, звезды и пытается отыскать на небе свою звезду. Дующий с моря ветер, превратившись в родные женские руки, оглаживал его лицо…

Хасар вместе с Кадыром, заступившим на дежурство одновременно с ним, сидел в дежурке, они пили кофе и мирно беседовали. В это время неожиданно тревожно зазвонил телефон.

— Хасар Маметханович! — голос в трубке был взволнованный, Хасар сразу узнал Тоты.

— Слушаю, Тоты!

— Папа… — она заплакала.