Грегори Колберт - Пепел и снег

Я всё время твержу себе, что это не по-настоящему, что на самом деле я не отправлялся в это путешествие полгода назад, что я не за тысячи миль от тебя, что это не мои камеры, блокноты, кисти, баночки с тушью и компас лежат на столике.

Но я здесь. И я до сих пор не знаю, как собираюсь искать дорогу обратно домой.

Мне снилось, что мы с Монтесумой переходим вброд реку Лимпопо. Преодолев вихри водоворотов, мы вместе устроились на согретом солнцем валуне посреди реки.

«Ты запутался, — сказал Монтесума. — Берегись, как бы твоё путешествие не стало изощрённым побегом от самого себя. Ты слишком много внимания придаёшь числам, отметкам на компасе, высоте над уровнем моря, приливам, температурам. Ты ищешь логики и структуры в том, что случайно. Твои движения математичны, тогда как должны бы быть музыкальными. Ты принимаешь отдельные позы, но до сих пор не можешь стать самим танцем.

Помни, что компас и карандаш могут помочь тебе измерить длину реки, но ни один механический инструмент не измерит движений твоего сердца.

Некоторые карты нужно чертить по талому снегу. Живя в своём разуме, ты лишаешь всякого смысла все свои мили и реки. Твоё сердце — флейта, а ты играешь на нём, словно оно барабан. Фотоаппарат — это музыкальный инструмент. В нём ещё столько октав, которые ты не исследовал!»

Повисла долгая пауза. Я молчал.

«Ты описываешь и фотографируешь мили. Но проживаешь ли ты их на самом деле?»

Я снова ничего не сказал.

«Ты должен отложить на время и ручку, и камеру. Докажи, что ты стоишь подарков, которые получил.

Посмотри на мир сквозь линзу собственного глаза.

Только тогда ты будешь готов странствовать так, как это делают птицы.

И помни, что когда-нибудь, когда ты пересечёшь свою последнюю реку, ты предстанешь перед слоном, который измерит ценность твоей жизни не пройденными тобой реками и не тем, как много ты видел, а скорее тем, много ли ты любил».

Мне снилось, что мы с Монтесумой идём по берегу реки Сунхуацзян.

«Когда услышишь шаги Кортеса, — сказал Монтесума, — или когда почувствуешь, что твои райские сады гибнут, принимай прибежище. Принимай прибежище в реках, океанах, китах, слонах, ламантинах, птицах, словах, образах, снах, танцах, песнях, тишине. Принимай прибежище в пути птиц».

«Я тоскую по многим вещам, — ответил я, — но более всего по прикосновениям моей жены».

Монтесума сказал: «Если ты не можешь посвятить себя её рукам, посвяти себя слонам. Если не можешь посвятить себя слонам, посвяти себя рекам. А если не можешь посвятить себя рекам, посвяти себя пути птиц».

«Но куда ведёт путь птиц?»

«Всюду и никуда».

«А где заканчивается путь птиц?»

«Всюду и нигде. Всюду и нигде».

Помню свой последний день в начальной школе. Учительница попросила мой класс улечься в одну линию на полу спортивного зала.

«Даже вместе, — сказала она, — вы всё-таки короче, чем самый длинный голубой кит».

Я был унижен, смущён и до глубины души очарован. Я сказал себе, что когда стану повыше ростом, то раскрою тайну китов.

Теперь я гораздо выше, но не чувствую, чтобы хоть сколько-нибудь приблизился к пониманию этой тайны.

Может быть, я неправильно понял урок, который мне преподали киты и моя учительница. Может быть, они пытались сказать мне, что чудо переживаешь и видишь, никогда его в действительности не понимая.

Ту же ошибку я совершил и с тобой.

Мне нужно было меньше времени тратить на попытки понять тебя и больше — на то, чтобы просто любить тебя с твоими загадками.

Мне снился слон, чистящий хоботом луковицу. Слёзы потоком катились из его глаз.

Потом слон отложил луковицу. Со словами: «Я не сделаю тебе больно», — он забрался хоботом в мою грудь и извлёк из неё сердце.

Он стал бережно чистить его.

Он сказал, что первая кожица моего сердца на вкус словно мандарин; что вторая — солёная; что третья — как мёд.

А над четвёртой слон будто засомневался. Потом произнёс: «У неё вкус винограда; но пока рано судить, превратится ли он в вино». Осторожно вложив моё сердце обратно, он устремил хобот к небу.

Если стремишься к звёздам, можно оказаться и в винограднике.

Когда слоны плохо себя чувствуют, они катаются в мокром иле, чтобы ритмы земли пробились к ним сквозь складки их шкуры.