Грегори Галлоуэй - Простой, как снег

Анна Кайн переехала к нам только в августе, как раз перед началом второго года учебы в средней школе [1] Средняя школа. — Учащиеся в США вначале проходят обучение в начальной школе, потом в младшей средней школе, затем — в средней школе, о которой и идет речь в книге. Средняя школа — это 9-12 классы, то есть герой учится в 10 классе, и ему 16 лет. , но к февралю убила всех жителей городка, одного за другим. Она не убивала их всех сама — я помог с несколькими, включая моего лучшего друга. Но, тем не менее, это немалое достижение, даже если учесть, что городишко на самом деле маленький.

Она рассказала о каждой жизни и смерти в четырнадцати тетрадях в черных обложках. К тому времени, как она покончила с этим делом, на примерно 2 800 исписанных от руки страницах оказалось свыше 1 500 некрологов. Анна писала о реально живущих людях, и все написанное о жизни было правдой. Но смерть она придумывала, убивая примерно по шесть человек в день.

— Я не предсказываю будущее, — говорила она. — Просто потребуется какое-то время, чтобы люди начали меня догонять.

Анна либо многое знала о горожанах, либо специально добывала нужные сведения. В ее тетрадях оказались тайны и частная информация, о которой не имели ни малейшего представления люди, всю жизнь прожившие в нашем городке. Самое смешное, что в течение тех месяцев, пока количество трупов нарастало в воображении Анны Кайн, в городе на самом деле не умер ни один человек. Никто не помнил более долгого затишья в работе похоронной конторы.

Некрологи держались в тайне. Лишь несколько друзей Анны и еще несколько человек знали о том, что она над ними работает. Но я не думаю, что кому-то, кроме меня, позволили их прочесть. Вероятно, она начала работу над проектом в первый день появления в городе. В тот день я увидел, как она устроилась на лужайке перед новым домом и принялась что-то записывать в тетрадь. Другие люди, включая ее родителей, наблюдали за переносом вещей из длинного желтого фургона в дом. Написав последнюю страницу почти семь месяцев назад, Анна исчезла. Может быть.

После себя она оставила только предположения, намеки и подозрения. Но их оказалось достаточно, чтобы сойти с ума, пытаясь разгадать, что все это значит. Но нужно постараться.

Мне пришлось кое-что изменить — некоторые имена, некоторые истории. Я также не видел, как происходили иные события, никак в них не участвовал, и никогда не узнаю, как обстояли дела в действительности. Кое-что я попытался собрать по кускам, а кое-что решил не трогать вообще. По большей части мне приходилось полагаться на то, что я помню, и на то, что смог выяснить.

О некоторых событиях рассказывалось в газетах, другие освещались по телевидению, сохранился полицейский отчет (с которым мне не позволили ознакомиться), но ничто из этого на самом деле не помогло. Журналисты и полицейские заостряли внимание на поверхностных деталях, и упустили суть случившегося. Они представляли миру свою версию. Кроме того, они ведь рассказывают только то, что рассказали им самим. Лишь немногие из них обращались к человеку, который знает о случившемся больше всех, — ко мне.

Вот что случилось — или я думаю, что случилось. Я влюбился в девушку, потом она исчезла, в дальнейшем попыталась вернуться, или я думал, что попыталась, и я отправился вслед за ней. Все должно было быть просто, но, в конце концов, оказалось ужасно сложно и запутано.

Но, может, в том и заключался весь смысл? Если любовь — настоящая, а ты все равно чувствуешь себя одиноким, какая от нее польза? Я снова начал все обдумывать, надеясь найти Анну, где бы она ни находилась, или, по крайней мере, хотел попытаться решить, что делать с оставшимся после нее.

— У тебя впереди целая жизнь, — сказала мне мама. — Не нужно жить в прошлом.

Это хороший совет, я знаю, что он хороший, но у прошлого на этот счет есть свое мнение. Оно способно преследовать вас, живя собственной жизнью и отбрасывая на вас длинную тень.

Она родилась во время грозы. Я не знаю, правда ли это, но кто-то когда-то написал такое, рассказывая о ней, — и ей это подходит. Она влетала в мою жизнь и исчезала из нее, быстро изменив все. Черный знак вопроса, исчезающий в еще более черной дыре. Ее звали Анна Кайн.

— Должно быть «Койн», — сообщила она мне во время нашего второго разговора. — И существует несколько теорий, объясняющих, почему наша фамилия пишется через «а». В соответствии с одной из них, наша семья много лет назад занималась какой-то преступной деятельностью — сотни лет назад. Мои предки убивали, брали людей в заложники и все такое прочее, а более законопослушные родственники поменяли написание фамилии, чтобы их никто не связывал с плохими париями. По другой версии, именно преступники поменяли фамилию на «Кайн», чтобы было труднее их найти после того, как они завязали.