Эжен Ионеско - Орифламма

Ж о з е ф и н а (изменившимся тоном). А он, он, куда он вечно уходит? Что он делает? Он мог бы мне помочь. Должен был помочь… Он меня бросил, как все остальные, не думает обо мне… Обо мне не думают…

В алом свете появляется огромная, огромная фигура, одетая в длинную красную мантию, в квадратном красном колпаке.

Фигура может быть двух, трех метров ростом, она может стоять на платформе на колесиках, которую скрывает мантия.

Это Судья… у него может быть голова куклы, но, в то же время, огромная, гротескная; он, разумеется, ужасен.

Огромный Судья приближается к Жозефине и останавливается прямо перед ней. Ей приходится запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо.

Справа и слева от Судьи — два заседателя, также одетые в красное, но не такие большие. Они сидят, стоит лишь Судья.

Это суд, вся эта декорация может двигаться на платформе. Медленно подъехав к Жозефине, они так же потом отъедут обратно.

В тот момент, когда они приблизятся к Жозефине, один из заседателей, толстый, с багровым, налитым кровью лицом, звонит в колокольчик. У второго — на голове капюшон с прорезями для глаз. Пауза.

Ж о з е ф и н а. Я ничего дурного не сделала, господин Председатель суда… В чем меня обвиняют? Я ничего не сделала.

М а р т а (или голос Марты). Мама, не бойся. Это лишь видение, кошмар. Это не настоящее. Все станет настоящим, только если ты в это поверишь. Все станет настоящим, только если ты будешь об этом думать. Все станет настоящим, только если ты этого захочешь. Не верь в это.

Ж о з е ф и н а. Ну как же? Это Судья. Я его узнала.

М а р т а. Ты его никогда не видела. Его нет.

Ж о з е ф и н а. Увы, есть: Это Судья.

М а р т а. Галлюцинация, видение, уверяю тебя… Проснись, проснись. И он исчезнет.

Ж о з е ф и н а. Нет, нет… Это все правда.

М а р т а. Неправда, бедная моя мамочка, это тебе снится… Снится, говорю тебе…

Марта вновь исчезает.

Ж о з е ф и н а. Господин Председатель суда, я никому ничего плохого не сделала… Зачем вы пришли? Что вы от меня хотите?

1-й з а с е д а т е л ь (звоня в колокольчик). Молчать! Отвечать! Здесь мы задаем вопросы.

Ж о з е ф и н а. Мне нечего сказать. Моя совесть чиста. Я думаю, но мне нечего вам сказать, я ничего не скрываю. Клянусь, я не понимаю, не понимаю… (Суд безмолвствует.) Если нужно всех судить, то почему меня первую? Почему выбрали именно меня? Конечно, потому, что я менее защищена, чем все остальные. У меня нет адвокатов. (Суд безмолвствует.) Я ни в чем не виновата. Может, поэтому я так уязвима? Я ни в чем не виновата, ни в чем. Я ничего не делала. Господин Председатель суда, скажите палачу, чтобы он меня не убивал. (Суд безмолвствует.) Что такое я могла сделать? В чем можно меня упрекнуть? Меня не в чем упрекнуть. Я всегда была верна… Добродетельна… Всегда исполняла свой долг, всегда… Я осталась здесь, благоразумная, грустная, покорная и несчастная… (Рыдает.) Несчастная… Вы хотите меня наказать за то, что я несчастна?.. Вы хотите наказать добродетель? Ведь нет?.. Конечно же, нет?.. Я вас не понимаю, я вас не понимаю, господин Председатель суда. Карайте волков. Я ягненок.

Судья грозит Жозефине пальцем. Заседатели одобрительно кивают головами. Движения того, кто в капюшоне, ярче выражены, они гротескны.

Они меня осудят. Они мне не верят… Нет, нет, нет…

М а р т а. Это не на самом деле, не бойся, это всего лишь образы твоего страха. Клянусь, это все не взаправду. Скажи себе, что все это неправда. Ты выдумываешь, фантазируешь.

Ж о з е ф и н а. Не хочу… Не хочу… Что я сделала? Я ничего плохого не сделала. (Рыдает.)

М а р т а (обнимая Жозефину). Бедная мамочка, спрячь лицо в моих ладонях, и ты их больше не увидишь.

Ж о з е ф и н а. Нет, нет, нет, это невозможно. (Суду.) Я не хочу.

М а р т а. Конечно, невозможно. Конечно, это неправда.

2-й заседатель снимает капюшон. Его роль играет тот же актер, что играет Джона Буля.

2-й з а с е д а т е л ь. Доводы истинного правосудия — это не доводы сердца, не доводы логики. Правосудие вам представляется неправым потому, что оно беспристрастно.

Суд медленно, в молчании, отъезжает назад и исчезает.

М а р т а. Я же тебе говорила. Это просто видение. Безобидное. Их больше здесь нет, этих судебных злыдней… Успокойся, мамочка, детка моя…

Слева выходит Джон Буль с автоматом, который будет стрелять беззвучно. С ним двое англичан и Журналист.

Справа появляются дети-англичане с матерями в сопровождении Служащего похоронного бюро из начала пьесы и Доктора.

Д ж о н Б у л ь. Лучше на несколько лет раньше, чем на пару минут позже… Правда, дамы?