Павел Санаев - Хроники Раздолбая

«У кого спрашивать? Куда идти?» — думал растерянный Раздолбай, не решаясь отчалить от надежного берега отеля.

«Шшшх», «шшшх» — послышался издалека шорох метлы.

По этому звуку Раздолбай отыскал в соседнем квартале дворника. Тот объяснил, что школа находится в Задвинье и ехать туда нужно на троллейбусе, который еще не ходит, а потом на трамвае до конечной. Городских окраин Раздолбай остерегался, с тех пор как побывал в дальнем московском районе Теплый Стан. Он приехал в гости к приятелю, с которым познакомился в лагере, и позвонил ему из таксофона, чтобы тот встретил. Телефонная трубка оказалась намазана гуталином, из будки Раздолбай вышел с черным ухом, и какая-то шпанистая компания стала забрасывать его кусками асфальта с криками: «Мочи Белого Бима!» Он бросился бежать в метро, кто-то попытался зацепить его за ногу хоккейной клюшкой, и, удрав, он радовался, что пробыл в этом недружелюбном месте совсем недолго. Задвинье представлялось ему чем-то вроде рижского Теплого Стана, только еще более опасного. Страшные истории про ненависть латышей к русским оккупантам забылись в уютной Юрмале, но вспомнились на сумеречных улицах пустынной Риги. Двигаясь перебежками, Раздолбай в самом деле ощущал себя безоружным, отбившимся от своего патруля оккупантом, который зачем-то ищет приключений в глубине вражеской территории.

Трамвай привез его в Задвинье в семь утра. Туман рассеивался, открывая кривые горбатые улочки и какие-то мрачные бревенчатые строения. Бездомные собаки бегали здесь не в одиночку, а стаями. Редкие прохожие излучали угрозу.

«Будут бить, никто ведь и не заступится», — думал Раздолбай, озираясь в поисках цветочного ларька.

Букет гладиолусов он купил на маленьком рынке, прилавки которого выстроились вдоль трамвайного круга.

— Где здесь школа имени Дарзиньша? — спросил он у продавщицы.

— Идите вон туда прямо. Напрямик через пустырь, мимо летного училища пройдете, и сразу школа будет.

Приблизившись к пустырю, Раздолбай увидел, что ему придется пройти в опасной близости к ржавым гаражам, возле которых курили несколько парней в расстегнутых синих кителях.

— Они все-таки будущие летчики, а у меня цветы, — подбодрил он себя и пошел с чувством, что незримые снайперы берут в прицел его оккупантскую голову.

На середине пустыря его окликнули по-латышски. Он не отреагировал.

— А ну, парниш, постой! — крикнули по-русски с акцентом.

Раздолбай замер. Мысленно он уже удирал, перепрыгивая канавы и лужи, но в последний момент испугался, что его может увидеть Диана. Бегство с букетом гладиолусов представилось таким нелепым, что, взвесив за и против, он выбрал остановиться. В конце концов, быть избитым курсантами в летных кителях было не так постыдно, как уворачиваться от камней с вымазанным гуталином ухом. Двое будущих летчиков неспешно подходили к нему, трое докуривали у гаражей, глядя в его сторону.

— Постой, парниш, постой, — говорил окликнувший его курсант. — Откуда здесь такой будешь?

— Из Пумпури.

От страха Раздолбай ответил с таким вызовом, словно Пумпури затмевал дурную славу Бронкса и Гарлема вместе взятых. Летчики насторожились.

— Пумпури?.. Здесь что делаешь?

— В гости приехал.

— Ну, чтоб мы тебя здесь больше не видели. Понял?

— Понял.

На этом будущие пилоты посчитали свою миссию в борьбе с оккупантами выполненной, побросали бычки и отправились овладевать летным делом. Раздолбай подумал, что после пережитого страха сможет преподнести Диане цветы с безбоязненной легкостью, но стоило ему увидеть на крыльце школы копну ее пышных волос, как предательские воробышки снова затрепетали в горле. Он подскочил к ней, словно уличный грабитель, и неуклюже сунул букет прямо ей в щеку.

— С первым сентября! — выпалил он, заливаясь краской.

— Ой! Не может быть! Откуда? Ты же вчера должен был уехать, — воскликнула потрясенная Диана.

— Остался тебя поздравить.

— Спасибо… Я в шоке!

Диана понюхала гладиолусы и нервно рассмеялась:

— Нет, я просто в себя не могу прийти!

Оценив ее реакцию как восторженную, Раздолбай предложил встретиться после школы.

— Ну, хорошо… — растерялась она. — Если не скучно будет гулять здесь четыре урока, можешь проводить меня домой. Ну, ты все-таки даешь — надо же так поразить!

Четыре урока он отсчитывал в кафешке возле трамвайного круга. Школьные звонки долетали через пустырь, напоминая звон рассыпавшейся на улице мелочи, и чтобы не упустить момент, Раздолбай все время посматривал на часы. Скоротать время помогла подшивка старых «Крокодилов» и купленная на сдачу с гладиолусов ватрушка с творогом.