Павел Санаев - Хроники Раздолбая

— German very little. English and a bit of Italian, [18] По-немецки чуть-чуть. По-английски и немного по-итальянски. — с готовностью ответила блондинка.

— My English is small, — пожаловалась брюнетка. — Un-derstand good, speak bad. [19] Мой английский маленький. Хорошо понимать, говорить плохо ( искаж. ).

— Сэрэтэм кирандульми… It is so sad that you don’t speak Hungarian! [20] Так жаль, что вы не говорите по-венгерски! — наигранно посетовал Раздолбай.

— Этот молодой наш, что ли? — тихо сказала брюнетка на ухо подруге, и возмущенный Раздолбай, забыв, что должен не понимать по-русски, выпалил:

— No, I am from Hun… [21] Нет, я из Вен…

Мартин ткнул его кулаком в бок и уточнил у блондинки:

— What did she say? [22] Что он сказал?

— Is your friend Russian? [23] Ваш приятель русский?

— No, Hungarian. We picked him yesterday in «Zilupes» bar. He was drunk like a fish, lost his group. [24] Нет, венгр. Подцепили его вчера в баре «Зилупес». Напился, как свинья, отбился от группы.

— I was not drunk enough to love a fish! Little-little… [25] Не настолько я напился, чтобы любить свинью! (Игра слов, построенная на том, что Раздолбай не знает идиоматических выражений.) Чуть-чуть… — засмеялся Раздолбай. — Ин болдок модер вадек.

— Мадьяры, мадьяры, вы — братья мои, я с вами — ваш русский брат, — продекламировала блондинка и положила руку Раздолбаю на колено. — This is a poem of my father’s friend. Means that Hungarians and Russian are brothers. My father was a student when he read this in public. He got four years in prison for that, and his friend too. [26] Это стихотворение написал друг моего отца. Значит, что венгры и русские — братья. Мой папа был студентом, когда прочитал это стихотворение публично. Получил за это четыре года тюрьмы и его друг тоже.

— Did they break a copywrite or something? [27] Он что какие-то интеллектуальные права нарушил? — удивился Раздолбай, которого от прикосновения легкой теплой руки блондинки затрясло как от электрического провода.

— I guess, she is talking about nineteen fifty six. You don’t know your own history. Soviet tanks in Budapest, don’t you remember? [28] Похоже, она говорит про пятьдесят шестой год. Ты не знаешь своей истории. Советские танки в Будапеште, забыл? — пояснил Валера.

— Oh, I was born much later! [29] О, я родился намного позже! — спохватился Раздолбай, так и не поняв, почему кого-то посадили за стихи о народном братстве и при чем тут советские танки. Рука блондинки ввела его в состояние блаженного оцепенения, и это было единственное, что его волновало.

— Спроси, эти немцы «дедероны» или «бээрдоны»? — снова шепнула брюнетка блондинке на ухо.

— Are you from West Germany or East? [30] Вы из Западной Германии или из Восточной?

— Oh, West of cause! Hamburg, — с достоинством ответил Мартин. — We are selling here automatisches Melksystem… Hm, a system for milking cows. [31] Конечно, из Западной. Мы продаем здесь доильные агрегаты.

— Great! — восхитилась блондинка и решила, что пришло время представиться. — My name is Albina.

— I am Stella, — назвалась брюнетка.

Мартин усмехнулся.

— Girls, I come here very often and know the reality. Tell me your real names, because I don’t like this doggy nicknames like Stella, Izolda, Michelle… Don’t fuck my mind, I bet you are Natasha or Lena. [32] Девушки, я сюда часто приезжаю и знаю реалии. Скажите свои настоящие имена, потому что я не люблю эти собачьи клички вроде Стелла, Изольда, Мишель… Не парьте мне мозги! Вы наверняка Наташа и Лена.

— You know! — расхохоталась блондинка. — My real name is Olya. [33] Ты знаешь! Меня зовут Оля.

— My name is Geula, — нехотя призналась брюнетка. — Sorry, we have strange names in Latvia. Fuck… [34] Меня зовут Геула. Простите, у нас в Латвии странные имена. Черт… как сказать, пусть меня лучше Стеллой зовут?

— She prefers to be called Stella? — перевела Оля-Альбина.

— ОК, I see, — покивал Мартин и без предисловий выдал фразу, которую, похоже, заготовил давно: — Well, Olya and Stella-Geula, we are the best German fuckers, come to our room, money no problem. [35] Я понял. Ну ладно, Оля и Стелла-Геула, мы лучшие немецкие ебари, пошли к нам в номер, деньги не проблема.

Раздолбай чуть не зажмурился. Ему так хорошо было за столом — пьянеть от шампанского и свежего запаха волос блондинки, которая по-прежнему держала у него на бедре свою электрическую лапку, и вдруг Мартин словно врезал им всем доской по морде. Сейчас девушки встанут, поджав губы, и уйдут, даже не оборачиваясь. Но девушки засмеялись.

— Нормальный подкат, сразу к делу! Hundred dollars a night is OK for you? [36] Сто долларов за ночь вас устроят?

— Absolutely! And I am ordering half dozen of Asti Mondoro in the room. [37] Абсолютно! И я закажу в номер полдюжины «Асти Мондоро».

«Своя жизнь» вспенилась и понесла Раздолбая горной рекой. В номере он вдохновенно шутил, рассказывал на английском «венгерские» анекдоты и, видя, как охотно смеются девушки и как сверкают от шампанского их глаза, воодушевлялся еще больше.