Павел Санаев - Хроники Раздолбая

— Разбей спор, — попросил Мартин, кивнув на сцепленные руки.

— Так бы сразу и сказали, ребята, — с облегчением сказал Сталин безо всякого акцента и сплеча рубанул по рукам.

— Можешь идти на заседание ревкома, — разрешил Мартин, — привет Каменеву.

— Я пэрэдам, — ответил Сталин, вернув правильный акцент, и удалился.

— Послать Сталина — изысканное удовольствие, но все-таки суррогат, — посетовал Мартин. — Знал бы ты, как хочется иногда послать подлинных сильных мира.

— Раз мы заключили спор, может, подскажешь теперь пару конских пастбищ, чтобы я имел шанс выиграть?

— Вот тебе вокруг, чем не пастбище?

Мартин кивнул в сторону барной стойки, возле которой в ожидании заказанного напитка переминалась «блонда в белом платье». Ее толстого спутника рядом не было.

«Берет на „слабо“! — подумал Раздолбай. — Считает меня неспособным подойти к такой девушке».

Желание доказать Мартину, что он ошибается в своих пророчествах, было сильнее робости, и Раздолбай направился к блондинке. Ноги у него подкашивались, как будто укорачивая рост с каждым шагом, и, подойдя к девушке вплотную, он ощущал себя карликом. От вида тонких щиколоток, обтянутых ремешком изящных туфель, и стройной талии, облитой белым платьем, у него чуть не случился обморок.

«Ебут же люди! — думал он с отчаянной завистью. — Где она, интересно, загорела в мае?»

Дождавшись, когда девушка возьмет у бармена коктейль и отойдет от стойки, Раздолбай встал у нее на пути и выпалил заранее вымученную фразу:

— Я совершил в жизни много глупостей. Может быть, сейчас я сделаю еще одну, но я хочу попросить твой телефон.

— Это действительно глупость, — холодно согласилась блондинка.

— Не больше, чем работать в эскорте, — пошел Раздолбай ва-банк.

Блондинка вскинула на него серые льдистые глаза и сдержанно усмехнулась, как бы отдавая должное.

— У тебя есть более интересные предложения?

— Не будем же мы обсуждать их здесь.

— Я скажу тебе телефон. Запомнишь — хорошо, не запомнишь — твои проблемы.

Скороговоркой назвав номер, блондинка ушла к своему толстяку, который обнаружился за дальним столиком, а Раздолбай поспешил на свое место, чтобы скорее, пока не забыл, нацарапать заветные цифры на салфетке обгорелой спичкой.

— Взял телефон! — похвастался он.

— Молодец, — равнодушно отреагировал Мартин. За это время он почти допил бутылку, и «молодец» прозвучало у него как «млаэц». — Я дико устал насиживать здесь геморрой. Пойдем сунемся на этот сеанс магии — может нам перепадет пара червонцев.

Мартин подхватил со стола остатки виски и зигзагами направился в сторону здания театра. Бутылка в руке придавала ему лихой вид подгулявшего морячка. Чтобы не отставать в лихости, Раздолбай взял свой стакан и, нарочно повторяя зигзаги друга, последовал за ним.

Вход в театр им преградили двое громил, железобетонные груди которых обтягивали черные куртки с надписями «security».

— Шоу заканчивается, ребята, опоздавшим нельзя, — пояснил один из них.

— Простите, вы кто? — осведомился Мартин.

— Охрана.

— Задача охраны — обеспечивать отдых и удовольствие гостей. Я — гость, а вы дико совершенно обламываете мне удовольствие.

— Такая наша задача.

— Ваша задача не в том, чтобы меня обламывать, а в том, чтобы охранять мой отдых, в случае если в зал попрется быдлота, чей вид может дико меня оскорбить.

— Ладно, пойдем, — попытался урезонить Мартина Раздолбай, но тот закусил удила.

— Вы понимаете, что я могу сделать один звонок и вас отправят охранять сортиры на Павелецком?! — разошелся он.

— Ну звоните.

— Проводите меня к телефону!

— Мы себе не враги.

— Дерьмо… Ваше счастье, что мы не на Западе, где уже вовсю пользуются сотовыми… Дикое свинство продавать билеты на самодеятельность дороже, чем в Ла Скала, и потом не пускать. В Ла Скала, между прочим, опоздавших пускают.

— Ладно, оставьте бутылку, и можете зайти, — позволил один из охранников.

— Не оставлю из принципа! Выбросить четверть бутылки «Гленфиддика» будет оскорблением этого напитка.

— Ну допивайте тогда.

— Я допью… Но если упаду прямо здесь и заблюю ваши номенклатурные говнодавы, передайте меня на руки моему водителю. Его зовут Фархад, он приедет в двенадцать.

Мартин встал за портьерой, и яркий свет фар проехавшего за окнами «Руссо-Балта» высветил на тонком бархате силуэт горниста.

— Слушай, ты — король, дико выдерживаешь этикет! — крикнул Раздолбай, заходясь от смеха.