Павел Санаев - Хроники Раздолбая

— Думаю, не стоит.

— А я почитаю! As an unperfect actor on the stage, who with his fear is put beside his part… [64] Как тот актер, который, оробев, теряет нить давно знакомой роли… — стала она декламировать на весь вагон.

«Она что, меня насквозь видит?!» — перепугался Раздолбай.

— Or some fierce thing replete with too much rage, whose strength’s abundance weakens his own… his own… Все, my batteries are dead. Веди меня в compartment, I’m gonna pass out and sleep like a log. [65] Как тот безумец, что, впадая в гнев, в избытке сил теряет силу… силу… Все, у меня сели батарейки. Веди меня в купе, я сейчас вырублюсь и буду спать без задних ног. Ни пижамы, ни ночнушки… Зачем ты меня все-таки увез, а?

— Мы об этом говорили уже.

— Я тебя, знаешь, как достану за это!

С шутками и смешками Раздолбай проводил Диану в купе. В узких вагонных коридорах ее шатало от стенки к стенке, и он не раз доставил себе удовольствие, прикасаясь к ее плечам, якобы для того, чтобы уберечь от ушибов. На нижних полках раскатисто храпели пожилые тетки, похожие на колхозниц. Раздолбай помог Диане забраться наверх и порадовался, что ему не придется оставаться с ней в темноте один на один. Смутивший его в ресторане взгляд маячил перед ним как пятно от ослепления электросваркой и опять нагонял волны паники. Получалось, что Диана была гораздо опытнее, чем он думал.

«Конечно, встречалась год с этим кобелем Андреем, который „абсолютно свободен“, научилась от него выкрутасам, — ревниво накручивал он себя. — Куда я лезу вообще? По ее взгляду понятно, что исполнить „Ночные грезы Далласа“ для нее все равно, что для меня кассету переписать. Мне такой взгляд не изобразить ни перед каким зеркалом. Во мне, куда ни ткни, сплошной стыд, страх и стеснение. Нет, я с ней не справлюсь… Надо было потренироваться на Кисе и не заморачиваться никаким „Богом“».

— Если бы не заморачивался, ты бы ее не увез, — возразил внутренний голос.

— Что толку, что увез? Я к ней не решусь притронуться.

— Все дано будет.

— Не верю.

Раздолбай посмотрел на Диану, которая, мгновенно заснув, безмятежно посапывала на противоположной полке. Ее голова покоилась на подушке в каких-нибудь полутора метрах от него, и если бы не пропасть до вагонного пола, ему казалось бы, что они лежат на одной постели. Раздолбай потянул носом воздух, пытаясь уловить памятный запах духов, но почувствовал чесночное дыхание храпевших внизу колхозниц. Они явно стрескали на двоих пару кругов копченой латышской колбаски. Он подался вперед, держась за поручень, и завис так близко от Дианы, что ощутил на своем лице ее сонный выдох. При желании он мог бы коснуться губами ее щеки, но боялся этого и не представлял, как сможет делать что-нибудь совсем откровенное.

«Отступлю, — решил он. — Никто ведь не заставляет меня к ней приставать. Схожу с ней на спектакль и все».

С отказом от борьбы за главный приз паника разжала ледяную хватку, и сердце Раздолбая облегченно затрепетало, наполняясь теплой спокойной кровью. Он накрылся одеялом и начал проваливаться в сон, как вдруг недовольный внутренний голос снова заявил о себе:

— Отказываешься от такой девушки, когда я твердо сказал тебе, что дано будет? Не хочешь проверить до конца, можно ли мне верить?

Подумать что-либо в ответ Раздолбай не успел — сон сморил его.

Москва встретила прибывший из солнечной Риги поезд серым небом, моросящим дождем и шумным гулом, в котором как будто бесконечно настраивался разрозненный симфонический оркестр. Диана ступила на перрон, зябко обнимая себя за плечи, и посмотрела на Раздолбая с издевательской покорностью. «Привез в марлевом сарафане — возись теперь», — говорил ее взгляд.

— Заедем на минуту ко мне, утеплимся и поедем тебя кормить. Я тебя привез, я буду о тебе заботиться, — сказал он, вспомнив героя фильма «Девять с половиной недель», который обещаниями заботы сводил героиню с ума.

Ослепить заимствованным блеском не получилось — Диана тоже видела этот фильм.

— Не так говоришь. Надо вот так: «Я буду заботиться о тебе», — изобразила она, копируя проникновенные интонации Микки Рурка.

— Пять баллов! — одобрил Раздолбай. — Скажешь так еще пару раз, и мне придется танцевать перед тобой, как Ким Бейсингер.

— You can leave your hat on! [66] Можешь оставаться в шляпе ( англ. ). Строчка из хита Джо Кокера, под который танцевала героиня фильма «9,5 недель». — спели они в унисон.

«А что, неплохо у меня с ней получается!» — похвалил себя Раздолбай, галантно распахивая перед Дианой дверцу свободного такси.