Андрей Шляхов - Доктор Данилов на кафедре

На сигналы положено реагировать — создавать комиссии или просто слать проверяющих, которым предстоит разобраться, внести ясность и вскрыть злоупотребления. Велик, могуч, красочен и точен русский язык. Согласно принятым правилам злоупотребления положено вскрывать, подобно абсцессам.

Ровно за три недели до Нового года на кафедру анестезиологии и реаниматологии свалилась нечаянная радость.

— К нам едет ревизор, — сообщила Данилову Колосова, первой узнававшая все новости. — Комиссия из министерства. Странное у них там чувство юмора, лучше бы подарки какие прислали. Так что — не поминайте лихом, Владимир Александрович, с завтрашнего дня сажусь на больничный! Беременным министерские проверки противопоказаны. Будут вопросы — звоните, не стесняйтесь, они будут, я уверена. Вы уже полностью вошли в курс дела, так что справитесь.

— Не боги горшки обжигают, — улыбнулся Данилов.

— Что-то улыбочка у вас невеселая, — заметила Колосова. — Не переживайте, вы человек новый, вам эти проверки до одного, как говорится, места.

— Они меня не пугают, — признался Данилов. — Я по настоящей работе соскучился. Хочется наркоз кому-то дать, и все такое…

— Неужели не надоело? — не поверила Колосова. — Вы же чистой воды практик, вас от этих наркозов с реанимациями тошнить должно!

— Если бы тошнило, ушел. В охранники. Хотя в охранники с моей ногой не возьмут… В менеджеры я бы ушел, влился бы в ряды офисного планктона.

— Вы на него не похожи, — усмехнулась Колосова. — Планктон, он аморфный и податливый, а вы — мужчина с характером.

— За то по жизни и страдаю, — усмехнулся в ответ Данилов. — Хотя лучше по поводу характера, чем из-за его отсутствия.

— Ох, чувствую я — что-то будет! — вздохнула Колосова. — У шефа не слишком гладкие отношения с нынешним ректором. В заведующие кафедрой его протащил предыдущий…

— А куда делся предыдущий?

— Предыдущего сняли с шумом и треском. Долго подкапывались, года полтора. Крепко сидел человек на своем месте. Пережил две генеральных проверки — налоговой инспекции и Министерства, а третья, из Генпрокуратуры, доконала. Да и то предъявили немного — халатность да самоуправство…

— Смогли или захотели?

— Это уж понимайте как хотите. Конечно же при желании много чего еще бы предъявили. А так прицепились к двум компьютерным томографам, которые третий год лежали несмонтированными, в заводской упаковке, а стоили более двадцати миллионов. Ректор ссылался на проблемы с ремонтом, которые помешали своевременно установить томографы, но его оправдания сочли неубедительными, и пришлось ему уйти.

— Скорее всего, предложили выбирать между тихой отставкой и громким уголовным делом.

— Не иначе. Уголовное дело, кстати, заводилось. По факту нецелевого использования федерального имущества, но до суда не дошло. Не получилось доказать, что томографы были куплены не по дури, а ради откатов.

— Средний откат — тридцать процентов, значит, он там не меньше семи миллионов поимел, если томографы тянут на двадцать с гаком!

— Ясное дело — внакладе не остался. Он и сейчас не бедствует, ушел в НИИ кардиологии и кардиососудистой хирургии, руководит там чем-то. Тихо, чинно, благородно.

— Ну, там, — это не здесь! Потеря в статусе, и доходы не те.

— Главное — уйти так, чтобы сохранить нажитое или хотя бы большую часть.

— Это так. Нажитого там явно много. Только на поступающих озолотиться можно…

В кабинет заглянул Скибкарь. На лету уловил тему разговора и активно включился в обсуждение. С его подачи разговор свернул на конкретику — начали озвучиваться суммы, проценты, ставки. Данилову, не любившему считать чужие деньги, стало скучно. Он вышел из кабинета в коридор и позвонил домой. Звонок тут же отбился, а минутой позже пришло сообщение: «37,3 был, спит». Если про педиатра написано только «был», значит, — ничего страшного. Настроение сразу улучшилось. «Какой, однако, из меня получился мнительный папаша, — иронично подумал Данилов. — Всю жизнь успокаиваю родственников пациентов, призываю их быть сдержанными и не накручивать себя, а сам-то чего только не напридумывал… Правильно говорят — все надо испытать на своей шкуре. Пока сам не столкнешься, не поймешь».

— Ночь явно была нескучной, — Сааков не мог просто, без комментариев, пройти по коридору. — Под глазами круги, а на лице — блаженная улыбка.

— Угадал, — ответил Данилов. — И спасибо за деликатность.

— Это почему?

— Другой бы сказал — идиотская улыбка, а ты слово подобрал хорошее.