Франсин Проуз - Голубой ангел

Во время одной из таких попыток вести себя как положено взрослому человеку, жизнь которого в опасности, Свенсон возвращает сборник сти­хов Анджелы в библиотеку. Он не знает, да, в сущности, ему и все равно, поможет ему это или навредит. Он действует чисто импульсивно. Ему хо­чется, чтобы этой книги в доме не было. В библиотеку он отправляется в восемь утра, к открытию, в это время никакой уважающий себя студент за книжками не сидит и даже члены Женской лиги спят спокойно в своих постелях и видят сны про царство амазонок. Даже Бетти Хестер еще не пришла на работу – она дома, пестует своих бесчисленных ребятишек.

Удивительно, но в библиотеке вообще никого нет. Святилище пусто. Кто угодно может стащить журнал со стенда. Свенсон опрометью броса­ется вон из библиотеки, и то, что он с такой легкостью выполнил опас­ную миссию, бодрит его настолько, что он чувствует в себе силы пред­принять поход на Мейн-стрит. С тех пор как Шерри ушла, он старается не бывать в городе – не потому, что опасается встретить знакомых, а по­тому, что непонятным образом боится рождественских украшений. Ес­ли он будет сидеть дома, не включая ни радио, ни телевизора, если будет читать книги, авторы которых давным-давно умерли, может, ему удастся забыть про наступающие праздники. Он никогда их особенно не любил, скорее наоборот, но он уверен, что его настроение, и без того мрачное, неминуемо ухудшится, так как вся эта красота лишний раз напомнит ему, что жена и дочь бросили его аккурат перед Рождеством.

И вот – опять Юстон. Милый провинциальный Юстон! А он чего ожидал – кричащей роскоши универмагов Пятой авеню? Над входом в круглосуточный супермаркет висит гирлянда разноцветных лампочек. На лоскутке подмерзшего газона перед зданием церкви конгрегационалистов – сценка поклонения волхвов, которых изображают манекены в золотых коронах и фиолетовых махровых халатах. Слез умиления их вид не вызывает, и Свенсон спокойно проходит мимо, настолько спо­койно, что решается заглянуть в видеосалон. О чудо! – сегодня у него день удач: салон уже открыт, наверное в расчете на мамаш, которые, от­ведя малышей в детский сад, захотят убить свободное время.

Свенсон обходит стороной призывные стенды с новыми поступле­ниями, проскальзывает мимо рядов унылых романтических комедий и направляется в отдел классики. «Короткая встреча» [27] Фильм Дэвида Лина (1946) , «Правила игры» [28] Фильм Жана Ренуара (1939) – принцип отбора у него примерно тот же, что и с книгами. Он снимает с полки «Голубого ангела», думает, не взять ли, однако ставит обратно – вздрогнув, но не от отвращения, а наоборот: его так и тянет к этой кас­сете. Свенсон уговаривает себя отложить этот фильм до другого раза, когда он ему очень понадобится, когда ему действительно необходимо будет посмотреть, как волшебная сила искусства превращает жалкого, предающегося самоуничижению идиота в трагического героя.

Как ни бережет Свенсон свою хрупкую психику от ужасов праздничного веселья и мрачной действительности домашних праздников, он знает – нутром чует, что наступил сочельник. Он покупает галлон отличного ро­ма и несколько картонок эггнога [29] Налиток из взбитых яиц и сахара с добавлением рома или вина , перемешивает все в хрустальной ча­ше – уж если делать, то как положено, – но половника найти не может и черпает липкую смесь кружкой. Выпив несколько порций, он вдруг на­чинает вспоминать всю череду рождественских праздников – с самого детства. Как-то раз отец подарил ему на Рождество внушительное собра­ние замызганных стеклянных пузырьков с образчиками прибрежных водорослей. А Руби однажды досталась бракованная кукла, которая от­казывалась говорить, писать и вообще делать все что полагалось, и Руби прорыдала весь день, требуя, чтобы ей немедленно принесли новую.

Насколько лучше так – одному, в тишине и покое, с морем разливан­ным эггнога, с на редкость подходящими книжками. Он тыщу лет не пе­речитывал «Рождественские повести». Так зачем он сидит у телефона, зачем ждет, что позвонит Шерри или Руби – пожелать счастливого Рож­дества и удачи в новом году? Он разрешает себе представить, как звонит Анджела и говорит, что думает о нем. А о чем ей еще думать – дома, с ро­дителями, в Ныо-Джерси? Конечно, она думает о нем – о том, как будет давать против него показания.

Время опять тянется невыносимо долго. Свенсон чувствует себя как сохнущая от любви девица, ждущая звонка от прекрасного юноши. Он превратился вдруг в героиню романа Анджелы Арго. Пока спиртное не возымело своего волшебного действия – пока что он вполне может сесть за руль, – Свенсон выезжает на пустынное шоссе и направляется к видеосалону.