Анхель де Куатьэ - Дневник сумасшедшего (четвертая скрижаль завета)

Вдруг страшная тень мелькнула надо мной. В ужасе я прижался спиной к двери.

От кого ты бежишь, человек?

В кромешной темноте прямо передо мной стоял Диоген, размахивая своим платком у моего носа.

– От кого ты бежишь?! – он повторил свой вопрос.

От испуга и общего напряжения во мне словно что-то лопнуло. Я стал проваливаться в темноту...

День шестой

Когда я очнулся, светило яркое солнце. Я понял это, не открывая глаз. Сначала мне показалось, что я умер. Рай?

– Вот, все безобразничает, – услышал я над собой женский голос. – Стащил где-то психиатрический ключ и чуть не сбежал этой ночью. Куда бежать собрался? Непонятно.

Зоя Петровна. Не рай.

– Странную работу вы себе выбрали... – я слышу голос Анхеля.

– Да, странную, – соглашается Зоя Петровна. – Словно в закрытую дверь ломишься. С ними, как с детьми малыми...

– Тяжело вам? – спрашивает Данила.

– Мой учитель, – отвечает Зоя Петровна, – любил повторять слова Екклесиаста: «Если Бог хочет покарать человека, Он лишает его разума». И добавлял: «Поэтому мы помогаем самым обездоленным, от которых даже Бог отказался». Звучит, конечно, не без пафоса. Да и не сказать, чтобы я в Бога верила. Так... Но это правда.

– Вы говорите об этом с обреченностью, – сказал Данила.

С обреченностью... – повторила Зоя Петровна. – Ну, видите как... Мы, с одной стороны, все понимаем – психическое расстройство, химические нарушения в нервной ткани и так далее. Но с другой стороны, иногда смотришь на них и думаешь – почему они лучше, чем нормальные люди?

– Лучше... – уточнил Анхель.

– Честнее что ли? Или добрее? – Зоя Петровна пыталась подобрать нужно слово. – Вот Дима, например. Он у нас уже три раза лежал. Все время хочет мир уничтожить – то так, то эдак. А сам очень светлый. Внутри. Понимаете? И каждый раз он что-нибудь хорошее делает. Для людей. Для других больных или для персонала. После этого ему всегда лучше становится. И мы его выписываем. До следующего раза...

– Вам не кажется это странным? – спросил Анхель. – Эта закономерность? Вы не думали об этом?

– Трудно о них думать. Голову можно сломать. Вдруг мне все это только кажется, а на самом деле просто болезнь. Сейчас плохо, пролечим – станет получше. Не знаю... Я сегодня попросила нашего консультанта прийти. Очень хороший психолог. Пусть поговорит... Ну ладно, оставлю вас. Сумасшедшая неделя, что ни день, то какое-нибудь ЧП на отделении. А я еще сегодня дежурю сутки...

– Спасибо, – поблагодарил Данила. Повисла тишина.

– Это вам спасибо, – сказала вдруг Зоя Петровна, и дверь за ней закрылась.

Я поднял веки. Анхель и Данила. Стоят, смотрят. Я понимаю – у них для меня новость. Но это совсем не новость, скорее ее отсутствие.

– Вот, – Данила вынул из кармана пиджака дверную ручку и протянул ее мне. – Та самая.

Я взял ее. Тяжелая. С виду обычная. Старая, правда. Но обычная. Дверная ручка, как дверная ручка. Ничего особенного.

Я почувствовал нестерпимую боль в груди. Этот «ключ мира» – ничто. Неплохой улов для искателя металлолома – и все. В больничном ключе больше проку.

Я пытаюсь вспомнить свою формулу и не могу. Почему я ее не записал?! Я боялся, что ее прочтут. Я ее запомнил. Крепко. Но сейчас не могу вспомнить...

У меня ее выкрали? Выкрали?! Обезоружили? Зазомбировали? Или нет, просто забыл? А была ли она вообще? В голове крутится: «Е = mс2». И все...

– Не подходит? – спрашивает меня Анхель, хотя уже и сам знает ответ.

Я плачу. Дышать нечем. Мышцы на моем лице превратились в гримасу. Посмертная маска. Сейчас кожа не выдержит напряжения и порвется.

Это конец. Это абсолютный конец. Я – сумасшедший...

Зачем они пришли? Чего им от меня надо? Я просто болен. Я тяжело болен. Мой разум болен. «Если Господь хочет покарать человека, Он лишает его разума». За что?!

– Митя, ты все еще думаешь, что хочешь разрушить мир? – спрашивает Данила и подсаживается ко мне на кровать.

– Если Господь хочет покарать человека, Он лишает его разума, – повторяю я. – Покарать...

– Митя, я знаю, что ты не хочешь разрушать мир. Это неправда. А в чем правда? – Данила смотрит на меня внимательно и по-доброму.

– Нужно понять, понять... – мучаюсь я.

– Понять что? – продолжает Данила.

– Понять, что я должен сделать... – я напрягаюсь.

Я не знаю, что я должен сделать. Но я что-то должен сделать. Но что?!

– Митя, ты знаешь такое чувство... – Данила просит меня подключить свое воображение. – Ты кого-то очень любишь, а он все делает не так? Знаешь?