Анхель де Куатьэ - Всю жизнь ты ждала (первая скрижаль завета)

Потом он часто подшучивал над ней, повторяя это так полюбившееся ему слово – «плошкоштопие». Ему нравилось видеть ее трогательное смущение, забавную серьезность ее очаровательного протеста. И сколько нежности, сколько любви он вкладывал в это слово!..

Никита всегда смешил ее, любил смешить. В такие моменты она театрально хмурилась: «Ну, перестань дурачиться!» На самом деле это значило: «Господи, как я люблю тебя!»

– Давай, золотце мое, – Никита продолжал свои бессмысленные переговоры с плодом. – Повернись, малышка. Совсем чуть-чуть… И мамочке станет легче. Ей ведь тяжело тебя носить. Ты стала совсем большая…

– «Нет, это невозможно! – Кристина начала выходить из себя. – Что за глупость?! Нет!»

Ну… и… – протянул Никита.

И вдруг у Кристины внутри живота произошло какое-то движение, боль на секунду стала еще сильнее. Но вдруг, буквально через мгновение, прекратилась. Совсем! Спазм, мучивший Кристину на протяжении нескольких дней, прошел, словно бы его и не было вовсе. Прямо на глазах, в эту самую секунду – Вот молодчина! – услышала Кристина из приставленной к своему животу телефонной трубки. – Как же тебя любит твой папа! Солнце мое! Скоро я возьму тебя на руки, и буду гладить по золотой головке. Золотой, как у мамы… Подожди, совсем чуть-чуть осталось… А сейчас давай прощаться. Я скоро приеду, пока!

Кристина отняла трубку от живота и поднесла ее к уху.

– Кристина!

– Да-да, Никита, я тебя, слушаю…

– Ну, как? Стало чуть полегче? – спросил он.

– Да, стало. Но это чудо какое-то, Никита. А я не верю в чудеса. Как ты узнал, что она повернулась?

– Просто почувствовал, – Никита сказал об этом, словно бы речь шла о совершенно очевидных вещах. – Она же так любит, когда с ней разговаривают…

– Нет, ерунда. Не может быть, – произнесла Кристина, словно бы говорила это самой себе.

– Но зачем ты терпела столько дней, Кристина? Почему не сказала? Мы с тобой по пять раз на дню созваниваемся… – досада звучала в голосе Никиты.

– А чем ты можешь мне помочь! – выпалила Кристина.

Ответа не последовало.

******* Кристина тупо уставилась в пол.

Эта любовь сделала ее счастливой и чуточку сумасшедшей. Впрочем, какое там «чуточку»! Она сводила ее с ума! С самого начала, с того самого вечера, когда они весь киносеанс просидели обнявшись в полупустом зале, она говорила себе: «Это просто увлечение! Случайная связь! Ничего не получится! Нельзя даже думать!» Она твердила это, как молитву. Твердила и не верила самой себе. Она любила…

Она любила Никиту так, как никого не любила в своей жизни. Впервые она испытывала то, что называется чувством взаимности. Она пыталась уверить себя в том, что это только иллюзия. Что любви у них не может быть в принципе. Просто юноше нравится ощущать себя взрослым с «солидной тетенькой». Поиграется и бросит…

Несмотря на свои двадцать с небольшим лет, Никита был уже совершенно взрослым и самостоятельным человеком. Он только заканчивал обучение в ординатуре медицинского университета, а его уже приняли на должность в крупнейший медицинский центр столицы. Родители обеспечили его отдельным жильем, машиной. Да он и сам себе на это теперь зарабатывал.

Впрочем, это все мелочи. Главное – он был абсолютно цельным и сильным. Настоящим мужчиной, с которым Кристина впервые почувствовала себя Женщиной. Мужчины раньше казались Кристине сгустками энергии. У кого-то из них этой энергии было больше, у кого-то – меньше. Никита был не сгустком, он был неиссякаемым потоком энергии.

В нем сосредоточилось все – обаяние балагура и стать почтенного мужа, серьезность бизнесмена и заинтересованность истинного ученого, артистизм и юмор, авантюризм и надежность. Он был «Человеком Растущим». Такое название Кристина придумала этому мужскому типу. Никита был единственным его представителем…

«Не поддавайся ему, Кристина! – говорила она себе. – Это безумие. Это тебя погубит!» Говорила и мечтала. Мечтала об одном – родить от него мальчика, маленького Никиту. Сына, который вечно будет с ней, который вечно будет напоминать ей об отце, о ее чувстве к нему. Он стал бы для нее доказательством невероятного, невозможного.

Год назад она сказала ему:

«Только не смейся, я хочу родить от тебя ребенка…»

Он ничуть не смутился и не удивился этому:

«А почему я должен смеяться? Я тоже очень хочу, чтобы ты родила мне ребенка. Чтобы именно ты родила мне ребенка! Я ведь люблю тебя…»

– «Ты не понял, Никита. Я хочу родить ребенка для себя. Чтобы это был мой ребенок. Понимаешь?»