Анхель де Куатьэ - Всадники тьмы

– Но хотелось по-настоящему…

Отто вдруг понял, что сейчас он увидит Ильзе, Альфреда и Ханса. Ильзе. Альфреда. Ханса. Это все какая-то ерунда. Бред. Безумие. Сбежать?.. Нет. Порядок. Должен быть восстановлен Порядок. Любой ценой. Сила Священного Копья. Он держит Священное Копье. Сбежать?..

– Вот он! – Отто услышал у себя над ухом голос Людвига. – Наконец-то!

– Ну, слава Богу! – облегченно выдохнул Рудольф. – Отто, куда ты подевался?! Мы уж не знали, что и думать…

– Знаешь, после того, что сделал Вильгельм… – закачал головой Людвиг.

– А что сделал Вильгельм? – Отто настороженно посмотрел на Людвига, припоминая последние слова Вильгельма: «Ты никогда не думал, что хорошие новости – самые плохие?»

– Да все же из-за него! Это он нас предал! Хорошо Ханс догадался… А ты что, не в курсе?! Его уже – все… Нет.

– Вильгельм?.. – Отто не верил своим ушам.

– Ну да! – подхватил Рудольф. – Мы же все еще вчера бумагу подписывали!

«Думаешь, проверяю тебя? Не проверяю. Просто я отказался… Жутко мне. Как вы можете подписывать смертный приговор неизвестно кому? Странно это. Знаешь, Отто, а я перестал бояться смерти. Если делаешь слишком много глупостей к ряду, то становится страшно. Страшно, что умрешь. Но когда делаешь больше того, много больше, то вдруг становится все равно – умрешь или нет. В этом ДАО – запас прочности есть у всего, даже у страха. А за ним – все, конец. Новая жизнь. Что-то у них там стряслось. Поеду».

Отто продолжил вслух слова Вильгельма: – На смерть…

– Да, смерть, – покачал головой Людвиг, даже не догадываясь с какой мыслью Отто он согласился.

Отто провели через охрану и впустили внутрь небольшой, слабо освещенной пристройки, расположенной под помостом. Словно подземелье. Не помня себя, Альфред машинально поклонился присутствующим – Хансу, Ильзе, Альфреду.

– Все! – воскликнул Ханс, увидев саквояж в руках Отто. – Теперь все!

Ханс выхватил их рук Отто сумку и принялся доставать Копье.

– Отто… Ты? Ты тоже с ними?.. – в глазах Альфреда читалось искреннее удивление.

– А ты разве не знал? – недоверчиво спросил Отто.

– Нет, – растерянность коснулась благородного лица Альфреда. – Я не знал.

Они смотрели друг другу в глаза – один пристально, другой – честно.

– Не знал?.. – повторил Отто, ощутив, как слезы подступили к горлу.

– Нет, – Альфред слегка пожал плечами, словно извиняясь. – Ты был таким добрым мальчиком, Отто. Тебя били за то, что ты был добрый. Ты никогда не мог постоять за себя…

Заметив, что между Альфредом и Отто что-то происходит, Ханс отложил Копье и скомандовал:

– Все, Отто, выйди.

Но Отто оставался стоять на месте. Он не услышал Ханса. Он видел только Альфреда – своего небожителя. Все то же благородное болезненно-белое лицо, голубые, глубоко посаженные глаза, золотистые волосы, изогнутые брови, нос с небольшой горбинкой, скулы, подбородок… И улыбка. Улыбка, похожая на усмешку.

– Ты должен царствовать, Альфред, – тихо сказал Отто. – Ты воскреснешь, я знаю. Это твое Копье. Ты должен царствовать…

– И тебе меня не жалко? – грустно улыбнулся Альфред. – Совсем?

Дрожь побежала по спине Отто.

«Власть – самая жестокая из всех пыток, самое ужасное из всех наказаний, – вспомнил он рассказ Альфреда. – Нет ничего страшнее, чем принять власть. Я проклят властью, как и все, кто рождается в моем племени с белой кожей и белыми глазами. Мы прокляты. Но нас почитают, потому что на нас держится мир. И нас боятся, потому что на нас держится мир».

– Отто, выйди! – заорал Ханс.

– Нет, Ханс, пусть Отто останется, – Ильзе выкатилась в инвалидном кресле из дальнего, самого темного угла пристройки.

Остановившись посредине – между Отто и Альфредом, она внимательно посмотрела сначала на одного, потом на другого. Она смотрела на Альфреда, в которого влюбилась вчера до беспамятства, как на манекен. Так же она смотрела и на Отто, с которым вчера потеряла невинность.

– Я хочу видеть Морица, – приказала она вдруг. – Я хочу видеть его немедленно! Прежде чем подыхать, я хочу видеть глаза, которые меня любят! Пусть Отто приведет Морица!

– Милая, – приторно-высокомерно отозвался Ханс. – Морица нельзя привести, он в больнице.

– В больнице?! – Отто чуть не заплакал. – Он жив?..

Ханс не обратил на слова Отто никакого внимания. Тем же слащавым, искусственным голосом он продолжил говорить Ильзе гадости:

– Так что прости, дорогая. Сегодня ты своего неудачника не увидишь. Он даже покончить с собой не смог нормально. Спрыгнул с высоты. Разбил себе грудку, но в живых остался…