Эрленд Лу - У

А стоит все, как правило, десять тысяч долларов. Это твердая цена. Так удается обойтись без долгих и утомительных переговоров. Десять тысяч долларов. Круглая сумма. Легко запомнить.

После того как Том и его приятель вплавь отправились к своей лодке, мы остались лежать в тенечке в самом радужном настроении. Руар принес кокосовых орехов, и мы за них принялись. Эвен протягивает мне орех и предлагает попробовать. Этот почему-то вкуснее других. Почему? Вот послушайте! Эвен гулял по пляжу и напевал себе что-то под нос, а потом вдруг понял, что слышал эту песню в «Бешеных псах» и тотчас же вспомнил слова: «She put the lime in the coconut and drank it all up». [46] Она выжала лайм в кокосовый орех и выпила эту смесь (англ.). — из песни Гарри Нильсона «Coconut» (1971). Тут уж Эвен не мог не проверить сам, — и так мы вдруг изобрели прохладительный напиток, гораздо вкуснее беспримесного кокосового молока. Вот так знание, даже такое, казалось бы, бесполезное, как киноведение, неожиданно обернулось чем-то полезным и приятным.

— А где же Эгиль? — спрашивает вдруг кто-то, когда мы блаженствуем в тени, наслаждаясь лаймом с кокосовым молоком.

Эгиль куда-то исчез. С тех пор, как он кинулся в джунгли, никто его больше не видел вот уже несколько часов. Как помнится, он не взял с собой ни еды, ни питья, ни ножа-мачете. Ким говорит, что он вроде бы нес под мышкой книгу. Но с книгой там долго не протянешь. Скоро наступит тьма. Мы решили не рисковать, бросая Эгиля на всю ночь в одиночестве и голодного на съедение насекомым. Они замучают его до смерти, и нам будет очень стыдно. И мы вовсе не хотим лишиться Эгиля. Мы все его так полюбили. Он же один из нас!

Нас слишком мало, чтобы прочесывать местность, рассыпавшись цепочкой. Поэтому мы разделяемся на группы по двое и отправляемся на поиски. Руар и Мартин идут в джунгли, Ким и Ингве — на запад вдоль берега, а мы с Эвеном — на восток.

По пути мы рассуждаем, что, скорее всего, Эгиль отыщется на пляже. Ведь сколько ты ни плутай в джунглях, все равно рано или поздно где-нибудь выйдешь на опушку. Мы уверены, что скоро его найдем. Через равные промежутки времени мы пьем воду. Пить воду — очень важно.

Эвен рассказывает, что его проект по изучению сна продвигается плоховато. Спать здесь оказалось чуть ли не труднее, чем дома. Дома стены отгораживают тебя от остального мира, а здесь мир, так сказать, все время тут как тут. Непрерывно. Двадцать четыре часа в сутки. И никуда ты от него не денешься. Эвен говорит, что ему даже совестно передо мной. Он чувствует, что не оправдывает возложенных на него ожиданий. Я говорю, чтобы он об этом не думал. Теперь, когда у меня в коробке лежит окаменелая медвежья лапа, я могу позволить себе снисходительно относиться к результатам других исследований. Все будет в порядке, говорю я, так что ты, Эвен, не волнуйся. Он же мой младший братишка, и я страшно рад, что он со мной, независимо от того, сколько он будет спать.

Эвен спрашивает, можно ли ему кое-что мне сказать. Да, разумеется можно! Как же иначе! Брат я тебе или не брат? Он говорит, что ты, мол, не сердись, но временами он тоскует по своей жизни в Тронхейме. Он понимает, что мы не навечно сюда приехали, а вот поди ж ты!

— Чего же тебе не хватает? Ты можешь выразить связно?

— Ну, как это объяснить?! Иногда вспоминаешь, как ты приходишь из университета, а в почтовом ящике тебя ждут каталоги. Каталоги разных товаров. Я не так часто покупаю что-нибудь из этих товаров, но ведь приятно посмотреть на картинки, как бывало, когда мы были детьми и к Рождеству нам присылали каталоги игрушек. Помнишь, наверное, — говорит Эвен, — как мы, лежа в постели, вместо того чтобы спать, все рассматривали картинки и не могли оторваться, и мечтали о разных игрушках. Картинки с товарами часто бывают ужасно красивые. И такая разбирает до них охота!

Я понял, что мой брат хочет сказать.

— А больше ничего нет, о чем бы ты скучал?

— Есть.

Он соскучился по пустяковым городским событиям, непредсказуемым и одновременно предсказуемым. Непредсказуемым в том смысле, что никогда не знаешь, что сейчас случится, но предсказуемым потому, что они непременно случаются в местах, где собирается народ. Я как-то не сразу врубился, о чем он. Прошу привести примеры.

— Ну, скажем, мы сидим в автомобиле и ждем, когда загорится зеленый свет, — говорит Эвен. — Часть машин собирается свернуть, и они мигают сигнальными огнями. Понимаешь?

Я понимаю.

— Сигнальные огни мигают несинхронно, но один понемногу догоняет другой. И вдруг они начинают мигать в унисон, а потом снова расходятся. Получается особенный ритм.