Эрленд Лу - У

Эгиль говорит, что обсуждение отклонилось от темы. Сообщение о спортсменах не повод говорить о тиранах, а если мы не в состоянии обсуждать его тему в том виде, как она предложена, то, пожалуйста, не хотите и не надо.

На этом интерес к дискуссии как-то увял. Стойко продолжают ее только Ингве и Эгиль. Вполуха я слушаю, как они соревнуются, кто лучше помнит состав футбольных команд разных лет.

— «Росенборг» тысяча девятьсот семьдесят девятого года! — с вызовом говорит Ингве, и Эгиль должен перечислить всех игроков команды, каких он помнит.

Семь или восемь имен, которые назвал Эгиль, не произвели на Ингве никакого впечатления. Правда, когда Эгиль называет Тора Роберта Йохансена и Йоргена Сёрли, он одобрительно кивает, но чего это стоит, если Эгиль пропустил Вигго Сундмоена — «Осский [32] Ос — уезд в фюльке Хердаланн. экспресс», как предпочитает называть его Ингве?

У нас с Эвеном затеялась отдельная беседа, мы отходим помочиться и глядим на звезды, а после, вернувшись к костру, я замечаю, что Ингве, кажется, отличился на западногерманской команде 1982 года. Но он все равно недоволен собой. Вон какой он, оказывается, амбициозный! Ну как это он мог забыть, например, Пьера Литбарски? Он сам не понимает, как мог такое допустить! У него же и сейчас перед глазами, как этот коротышка мчится по полю!

И тут вдруг мы замечаем, что нас незаметно взяли, так сказать, в окружение крабы-отшельники. Мы уже видели их поодиночке в дневное время, когда они неуклюже пробирались куда-то, неся на заду свои домики. Если мы слишком приближались, они прятались, уходя в свою скорлупу. Самые маленькие были величиной со шведскую котлетку, но большинство размером с кулак и сплошь красные. С ними у нас не возникало проблем. До сих пор. Но сейчас они, кажется, впервые как следует обратили на нас внимание и собрались вместе, чтобы организованно с нами расправиться. Как только наступает тьма, крабы, откуда ни возьмись, появляются толпами, должно быть, вылезают из каких-то укромных уголков острова. Среди крабов, кажется, распространилась молва о людях и ожидаемом пиршестве. Очевидно, у них существует сложнейшая система коммуникации, в которой не разобрался бы сам Аттенборо с его штабом. Их сотни, быть может, даже тысячи. Они заполоняют весь пляж и, похоже, дружно направляются к куче органических отходов позади палатки; как выяснилось, место для нее было выбрано неудачно. Звук, издаваемый крабом-отшельником, очарователен, производит чуть жалобное и забавное впечатление, но звук тысячи крабов неприятен и устрашающ. Они ползут в поисках чего-нибудь съедобного. Они поедают все что угодно, без разбору. Уж коли на то пошло, они готовы поедать даже испражнения. Сейчас они подбирают рис, упавший с наших тарелок. Эгиль инстинктивно реагирует на это неприязненно. Он гонит их с пляжа, но они все время возвращаются. Особенно настырных Эгиль швыряет на кострище. Посидите, мол, и хорошенько подумайте! Может быть, до чего-нибудь умного и додумаетесь.

Я занялся исследованиями. Едва успев позавтракать, я уже полным ходом окунулся в исследования. С неба накрапывает, и нет такой адской жары, как раньше. Я чувствую себя бодрым и энергичным. С собой я взял Мартина и Эвена. Ким сопровождает нас, чтобы запечатлеть исследовательский процесс на пленке. Мы плывем по лагуне с аквалангами, в масках и с ластами на ногах, зорко оглядываясь вокруг. С помощью компаса мы вычислили, с какой стороны отважные первопроходцы, прибывшие на коньках из Южной Америки, могли выйти на берег. Они бежали сюда с запада, следовательно, должны были подойти к восточному берегу острова. Там и остались лежать их коньки. Настроение у нас самое оптимистическое. Все трое — Мартин, Эвен и я — то и дело показываем друг другу под водой поднятый вверх большой палец. Впереди плывет Мартин. У него есть сертификат курсов подводного плавания, а за плечами — суровый морозный день под водой. Он плывет уверенными гребками. Нас двоих это успокаивает. Поскольку мы остаемся у самой поверхности воды, нам не нужно беспокоиться о декомпрессии и содержании кислорода в крови.

Мы изучаем географию дна лагуны. Мы действуем систематически и основательно. Ни один камешек, ни одна рыбешка не ускользают от нашего внимания. Мартин тычет пальцем и радуется. Рыбы сверкают всеми цветами радуги, как в телевизоре. Несколько смущает, правда, тишина. Обыкновенно, когда мне показывают фильмы о природе и подводные съемки, как эта, с экрана звучит голос диктора, записанный на звуковой дорожке. Голос, поясняющий, что происходит перед нашими глазами. Иногда фильм сопровождается музыкой в духе Вангелиса. А здесь полная тишина. Вообще-то я слышу только свое собственное дыхание в трубке. И если эта среда представляет собой сложную экосистему различных организмов, то разбираться, что к чему, мне надо самостоятельно. Чертовски мало получаешь даровых услуг во время такой подводной прогулки!