Эрленд Лу - У

Когда мы окончили гимназию, был период серьезной безработицы, и поступление в университет оказалось самой реалистичной альтернативой. Я проучился там исключительно долго. Даже не знаю, что об этом сказать. Иногда бывало здорово. Но ерунды тоже хватало. Денег мало и полно посредственностей, с ними надо было как-то общаться. Собирался писать дипломную о религии, вере и логике в одной деревне Кот-д'Ивуара. Я отправился в Бельгию учиться французскому, но угодил в город с фламандским населением. В довершение всего умер мой африканский учитель-барабанщик, и тут мой интерес окончательно угас. Вдобавок барабанщик оказался вовсе не таким славным парнем, как я думал. Он был одним из тех чернокожих, относительно которых меня предостерегали представители норвежского здравоохранения. У него была болезнь, передающаяся половым путем, а он занимался этим самым направо и налево.

Сейчас я в основном занят своей периодической системой, теорией коммуникации и компьютерным программированием, словом, тем, что относится к этой области. Мне кажется, я этим увлечен. По крайней мере, мне хотелось бы так думать. Но порой меня охватывает разочарованность. Ты все время должен доказывать, что ты самый умный. Это очень утомительно. Самое страшное — стать одним из тех, кто знает всего понемножку. Таких людей становится все больше. Но еще страшнее стать узким специалистом, ведь это значит упустить все остальное.

Я не чувствую, что мне есть что доказывать. Оптимистичный взгляд на будущее блистает своим отсутствием. Любовь — одна из редких вещей, в которые я еще в состоянии верить. Хотя порой и с трудом.

Ким о Киме.

Родился в тысяча девятьсот семьдесят третьем. Детство прошло в Сингсакере в Тронхейме. Удачно расположенный район с видом на центр и на фьорд, кругом красота. Хорошенькие маленькие улочки. Холмы и садики, деревянные заборы и загородки. Средней величины и маленькие жилые домики. Отличные дома старой застройки, населенные довольно обыкновенными людьми. Среди них, помнится, были пастор, репортер, работавший на радио, пенсионеры. Хороший уголок для ребенка. Уютный и спокойный. По соседству много ребятни. Я любил делать что-то руками, придумывать любил. Например, понарошку воображал, как будто я не я, а кто-то другой. Впрочем, все дети так играют, и тут нет ничего особенного. Ни братьев, ни сестер у меня не было. Периодически я подолгу оставался один. Иногда мне бывало трудновато встраиваться в социальный контекст, но в основном детство вспоминается мне как хорошая и приятная пора. Мои родители — архитекторы. Они развелись, когда мне было пять лет. Помнится, все обошлось без всякой драмы. Они продолжали жить в одном и том же доме. Гораздо хуже было, когда умерла бабушка. Тут я увидел, что для отца это горе, и на меня это произвело впечатление.

В детском саду нам было весело. Я все старался быть поближе к девочкам. Там было несколько девчушек, с которыми я все время держался за руки.

Мне очень хотелось полежать с девочками рядом, хоть на матрасе, хоть на травке, но они всегда придумывали какое-нибудь другое занятие. Это вызывало сильную фрустрацию. Помню еще, как глубоко тогда ранило, если тебя поздно забирали, когда все уже разошлись по домам. Иногда такое случалось.

В начальной школе я был активен. Играл в оркестре, снимал видеофильмы, выпускал газету. Проблемы были с математикой, с норвежским и английским не было. А еще я хорошо рисовал. В пятом классе я написал пьесу о Тарзане. Физкультуру глубоко ненавидел. Никогда не стирал физкультурный костюм. Я не вынимал его из мешка, так что он насквозь провонял. На переменке я чаще бывал один, потому что не играл в футбол. Вместе с товарищем побывал на телевидении с нашим оркестром. Это было потрясающе. Еще я ходил на таэкван-до. Я не достиг особенных успехов, но, наверное, благодаря этому стал сильным. А главное, там вертелись девчонки. И я дружил с девчонками. Они все болтали. Я влюблялся, но девчонки этого не замечали и только и знали что болтать да болтать.

Ни в начальной, ни в средней школе я не вливался в коллектив. Я никогда не делал то, что другие. Должно быть, я был чудаком. Играл в театре и всегда получал главные роли. Мне кажется, в те годы я был самодовольным и не отличался скромностью. Я всегда говорил что думаю, и нередко мне приходилось из-за этого страдать. В гимназии я переменил тактику. Вел себя потише, и мне стало легче сходиться с одноклассниками. Наш класс ходил на экскурсию в академию художеств. Я был пленен, подал туда заявление и в восемнадцать лет поступил. Сокурсники были лет на семь-двенадцать старше меня. Было увлекательно и здорово трудно. Все вдруг стало можно. И на все были свои законы.