Хелен Девитт - Последний самурай

Он устал от филологии, устал отслеживать искажения фонем в зафиксированных архаизмах. Он хотел сбежать туда, где нет письменности. Туда, где все звуки умирают во вздохе.

Потом он прослышал о странном безмолвном племени в пустыне Кызылкум. Эти люди не раскрывали своего языка чужакам, а произнесение слов в присутствии иноземца каралось у них смертью.

ХК изучил вопрос и, к восторгу своему, в конце концов сделал вывод, что в четырех или пяти независимых исторических традициях упоминается, вероятно, одно и то же безмолвное племя, каковое, будучи кочевым, тысячелетиями моталось с амплитудой в тысячи миль. Он решил отправиться на поиски.

Семь лет он учил китайские, уральские, алтайские, славянские и семитские языки, а по истечении стипендии уехал в пустыню.

В Кызылкум так запросто не попадешь. Он хотел полететь через Москву, но ему не дали визу. Хотел перебраться в Туркменистан через границу из Ирана + его завернули. Поехал в Афганистан + хотел перейти через границу в Узбекистан + его завернули. Потом решил поехать в Пакистан, перейти Памир, добраться до Таджикистана, а оттуда в Кызылкум, но его опять завернули.

Тогда он решил подобраться с другого конца. Согласно его теории, племя покрывало территорию от Монгольского плато до пустыни Кызылкум, и он направился в Монголию.

Прикинувшись обычным туристом, приехал в Китай.

Чтобы не вызывать подозрений, ХК купил турпутевку. Турпоездка предполагала посещение Синьцзяна, провинции на северо-западе страны; ХК планировал отколоться от группы в Урумчи и пробираться к монгольской границе. На второй день им объявили, что поездки в Синьцзян не будет — так останется больше времени на знаменитые пейзажи, воспетые в живописи и поэзии.

Тургруппа села в поезд и поехала в какую-то деревушку на юге. Все дома были оклеены портретами председателя Мао. Ни у кого в деревушке не было «Сна в красном тереме» [112] «Сон в красном тереме» (紅樓夢, 1763–1791) — роман Цао Сюэциня, законченный издателем Гао Э, об упадке двух ветвей аристократического рода Цзя; один из четырех классических романов в китайской литературной традиции. . В деревушке вообще не было книг, а если и были, ХК не выдавали, где их найти. Ни жадеита, ни картин. Странное селение говорил он, все дети сплошь мальчики. Местные жители, похоже вкалывали как проклятые, однако в поле за деревней дети и родители запускали воздушных змеев, и ХК в жизни не видел змеев прекраснее. Они были ярко-красные, и на каждом портрет председателя Мао или два-три иероглифа, означающих какую-нибудь цитату из председателя Мао. На поле постоянно дуло, и огненные драконы взмывали в небеса, едва их выпускали из рук.

Он сомневался, что отыщет безмолвное племя, но, если не идти вперед, куда еще идти? Пока он спиной к Англии, ему неплохо, но он боялся, что, обернувшись к ней лицом, превратится в камень.

Он прикинулся больным, группа уехала, а он остался.

Однажды он стоял и смотрел, как над головой парят воздушные змеи, как мечутся в воздухе китайские иероглифы. Письменность здесь состояла из идеограмм, допускавших множество вербализаций, + у него создавалось впечатление, что люди здесь говорят как хотят, а письменность между тем парит у них над головами на воздушных змеях. Он наконец-то освободился от филологии. Он подумал Зачем мне исследовать потерянное безмолвное племя они же будут хранить безмолвие, даже если я к ним не приеду? Но что ему делать, если нечего искать?

Он наблюдал за людьми, запускавшими змеев, и увидел, что среди них бегает ребенок, у которого змея нет. Ребенок подбегал то к одной группке, то к другой, и отовсюду его гнали. Потом он пробежал мимо ХК. Ребенок хныкал, был весь покрыт язвами и не походил на прочих местных детей. ХК что-то сказал, и ребенок ответил что-то непонятное — видимо, на диалекте, решил ХК. ХК сказал еще что-то, и ребенок еще что-то ответил, и вдруг ХК показалось, что он понимает отдельные слова, но, значит, это тюркские слова, просто с китайскими интонациями странно звучат. Он сказал что-то тюркское, потом то же самое на каракалпакском и киргизском и уйгурском, и ребенок смотрел на него так, будто понимает. ХК спросил, нельзя ли повидаться с родителями ребенка, и ему сказали, что родителей у ребенка нет. Возможно, думал ХК, ребенок взялся из какого-то тюркского племени Синьцзяна или, может, из потерянного безмолвного племени, но какая разница.

Наконец однажды он в отчаянии вышел из деревушки и выбрался на обрыв над долиной. Долина была совершенно плоская, ярко-изумрудная. По ней вилась река, тоже плоская, как лента, тусклое серебро петляло туда-сюда. И из долины, разламывая эту зеленую плоскость, вырастали голые каменные горы, каждая как тысячефутовый валун.