Хелен Девитт - Последний самурай

Он сказал

Когда ты видел всякое, когда с тобой всякое делали, эта тьма пробирается внутрь, привозишь ее с собой, люди, которые на поле боя никогда ни шагу, люди, которые в жизни собаку не ударили, не говоря уж о том, чтоб кого-нибудь пытать, совершенно невинные люди — им тоже достается. Пытки изливаются этой тошнотой, этими потоками сентиментальности, и людей это удушает. Я понимаю, но не могу прикончить эту тьму, она сидит внутри, как жаба ядовитая.

Он сказал

Что им пользы, если я и дальше буду кормить ядовитую жабу? А если и есть польза, смогу ли я так всю жизнь?

Я сказал

Очевидно, что лучше умереть до, а не после многих лет страданий; никто не приговорит невинного человека к пожизненному заключению ради чьего-то чужого счастья; вопрос в том, правда ли эти воспоминания не затмить ничем, правда ли, что на свете нет такого, ради чего с ними стоило бы жить. Если вопрос стоит так, вы же не рассчитываете всерьез, что я знаю ответ.

Он снова засмеялся. Можно я тебе совет дам? сказал он. Никогда не просись на работу к «Самаритянам».

Он так смеялся, что еле говорил.

Моя мать, сказал я, один раз позвонила «Самаритянам» и спросила, опрашивали ли они неудавшихся самоубийц, насколько счастливо те жили после попытки.

И что они?

Сказали, что не знают.

Он ухмыльнулся.

Я сказал

Сибилла говорила

Он сказал

Кто?

Я сказал Моя мать. Она говорила, им надо нанимать таких, как Оскар Уайльд, но таких, как Оскар Уайльд, не бывает. Если б таких, как Оскар Уайлд, было много, можно было бы отправить их работать к «Самаритянам», и никто бы даже не захотел кончать с собой — от смеха перестали бы. Ты бы туда позвонил, и кто-то сказал бы тебе

Вы курите?

А ты бы сказал

Да.

А тебе бы сказали Это хорошо. Человеку нужно чем-нибудь заниматься.

Моя мать однажды позвонила, а ей там всё твердили Да и Я слышу вас, что было бы утешительно, если бы она беспокоилась, не слишком ли тихо говорит.

И моя мать сказала

Вы курите?

А самаритянин сказал

Что-что?

И моя мать сказала

Вы курите?

А самаритянин сказал

Нет

И моя мать сказала

Зря. Человеку нужно чем-нибудь заниматься.

И самаритянин сказал

Что-что?

А моя мать сказала

Ничего страшного. Это же ваша жизнь. Хотите выбросить ее на помойку — ваше дело.

И тут у нее закончились десятипенсовики.

Я сказал

Это ваша жизнь, но хорошо бы дать ей шанс. Вы же знаете, как Джонатан Гловер говорил.

Он сказал

Нет, как говорил Джонатан Гловер? И кто такой Джонатан Гловер?

Я сказал

Джонатан Гловер — современный утилитарист, автор «Вызывая смерть и спасая жизнь» [143] Джонатан Гловер (р. 1941) — британский философ, исследователь этики, выпускник, а затем преподаватель философии в Оксфорде. Его работа «Вызывая смерть и спасая жизнь» ( Causing Death and Sainng Lives ) вышла в 1977 г. . Он говорит, что, прежде чем совершить самоубийство, надо сменить работу, бросить жену, уехать из страны.

Я сказал

Вам поможет сменить работу, бросить жену с детьми, уехать из страны?

Он сказал

Нет. Чуток помогло бы не прикидываться все время. Но куда ни поеду, везде то же самое. Я раньше думал, хорошо бы перед смертью увидеть Гималаи. Думал, хорошо бы увидеть Огненную Землю. Южный Тихий океан — говорят, там красиво. Но куда ни попадаю, везде вижу, как ребенка забивают до смерти прикладом, а солдаты смеются. И никак этого из головы не выбросишь.

Он поглядел на свой стакан.

Он сказал

Он сказал

И подпер голову рукой.

Он сказал

Красивая история.

Он сказал

Мир был бы красив, если б злодеяния терзали только тех, кто их свершил. Хочешь еще колы?

Я спросил, нельзя ли лучше апельсинового соку.

Он со стаканом подошел к холодильнику. Вернулся со стаканом и банкой колы.

Он сказал

Я не говорю, что жене не было трудно. Ей пришлось за все отвечать. Писать кучу писем людям, от которых было мало проку. Жить дальше ради детей.

Я сказал

Она хочет умереть?

Он сказал Вряд ли.

После паузы он сказал

Она сильно изменилась. Стала меньше

Он сказал

Или больше

Он сказал