Абдуррахман аш-Шаркави - 19 египетских рассказов

Несколько голосов ответило ему:

— Наоборот, это приятное сотрудничество между старостой и деревней.

— Так почему же этот несчастный Хандави посеял в деревне смуту и беспорядки?

Староста вспыхнул.

— Мать Хандави сама очищала в амбаре пшеницу, — крикнул он. Затем, самодовольно улыбаясь, добавил: — Только неважно она работала!..

И все сочувственно и недоуменно качали головой. Староста торжествовал в своем сердце победу!

Пришел Хандави. Но для него не оказалось свободного места, чтобы присесть. На этот раз во взгляде Хандави не было насмешки, как прежде. Им владели другие чувства. Перед мысленным взором Хандави встали образы многочисленных босых людей, работавших на полях под лучами палящего солнца! И Хандави начал пристально рассматривать полную фигуру старосты, одетого в дорогое платье, его блестящие волосы и холеные усики!

Староста положил свою феску на свободный стул для того, чтобы заставить постоять человека. Он стал самодовольно приглаживать рукой свои блестящие волосы. Хандави стоял с непокрытой головой и дрожащей рукой проводил по всклокоченным волосам. Наконец староста заговорил:

— Так вот, слушай-ка, ты, мальчишка Абдо…

Но Хандави перебил его.

— Меня зовут Хандави Бен Али Абу-Гурейиб.

Несколько деревенских парней, которые постоянно бывали с Хандави, пришли вместе с ним. Тут же толпились деревенские ребятишки, бросившие работу, на которую были посланы. Услышав ответ Хандави, один из его приятелей воскликнул:

— Дай бог тебе здоровья! Браво, Хандави!

А из толпы ребятишек раздалось:

— Вот здорово, ребята!

Подозвав к себе одного из стражников, староста приказал ему:

— А ну-ка проучи этих сорванцов!

Лениво переваливаясь, стражник подошел к ребятам и, отогнав их немного, остановился. Ему нравился поступок Хандави и не хотелось ничего предпринимать. Староста вновь закричал:

— Эй, ты, мальчишка, ты против кого идешь, ты же всего-навсего слуга, да и то неполноценный!

Возмущенный Хандави ответил:

— Я честный ремесленник и зарабатываю хлеб в поте лица своего!

Но староста продолжал:

— А теперь ты безработный бездельник, и, клянусь аллахом, я отведу тебя в город, где тебе выдадут паспорт бродяги! С тех пор как тебя выгнала тетя, ты все время ходишь безработным. Видно, такие, как ты, годятся только в слуги!

Однако Хандави хладнокровно сказал:

— У твоей тетушки я был…

— Называй ее госпожой хозяйкой! — перебил Хандави один из сидевших.

— Нет, хозяином в доме был я.

Стоявшие рядом парни рассмеялись, они многое знали из жизни Хандави в доме каирской тетушки.

Взбешенный староста вскочил с места и приказал начальнику стражи отвести Хандави в тюрьму. Но начальник медлил. Все вокруг пришли в ужас. Уже много лет в деревне не было арестов, так как никто не осмеливался вызвать гнев старосты, но люди представляли себе, что такое тюрьма. В наступившей тишине кто-то из ребятишек с трепетом и страхом спросил: «А что это такое, тюрьма?» Но ему никто не ответил.

Когда начальник стражи осторожно протянул руку, чтобы схватить непокорного за шиворот, худощавое тело Хандави вывернулось, как выпрямившаяся стальная пружина; с силой оттолкнув начальника стражи, он крикнул:

— За что в тюрьму? Что, я украл что-нибудь, ограбил кого-нибудь или совершил преступление? Это ты заслуживаешь тюрьмы!

Восхищенные юноши и дети подбежали к Хандави с возгласами: «Вот это молодец, вот это молодчина, так его!» Начальник стражи тоже устремился к нему.

Ослепленный гневом староста вскочил и сильно ударил Хандави по затылку. Его жирное тело тряслось от злобы. Приспешники старосты обрадовались, все остальные были удручены.

Перед глазами Хандави поплыли круги. То ему чудились крестьяне, которые гнут спину под палящими лучами солнца, то тетушка старосты во мраке кухни, то стройная фигура ее очаровательной дочери, нежное тело которой он когда-то держал в своих объятиях. Вот она на фотографии — полунагая, изящная Назек, которую теперь называют Хурия, так же как его стали называть Абдо. А под фотографией подпись: «Восхитительная танцовщица».

Хандави получил второй удар, третий… Видения потеряли свои очертания и окрасились в кровавый цвет. Он почувствовал, как запылала его шея и сердце наполнилось ненавистью, охватившей все его существо. Хандави ощутил вокруг себя страшную пустоту.

И вдруг, сам того не сознавая, подавшись вперед, он со всей силы ударил старосту в грудь и воскликнул: