Абдуррахман аш-Шаркави - 19 египетских рассказов

Саид работал в одной крупной табачной компании, расположенной в районе аль-Гиза, и здесь же снимал квартиру; после работы он, как на крыльях, мчался домой, чтобы броситься в объятия Тавхидат; рядом с ней он забывал обо всем, о всех делах и заботах, о тяжелом труде на фабрике, о несправедливости, которую видел повсюду. Он сам покупал продукты на базаре, не позволяя Тавхидат выходить из дому; она была очень красива; улыбаясь, она походила на розу, распускающуюся весной; он ревновал ее даже к лучам солнца, падавшим на ее лицо… И вот сегодня Тавхидат ушла из дому вместе с Инширах, чтобы навестить свою мать, и не вернулась… Негодяи похитили ее!

Около полуночи Саид услышал, как открылась входная дверь и вошла Тавхидат, но он не сдвинулся с места и не сказал ни слова. Тавхидат зажгла свет в коридоре и бессильно опустилась на тахту; еще минута — и она упала бы прямо на пол. Ее лицо было бледно, волосы растрепаны, одежда порвана. Человек, который увидел бы ее в таком положении — неподвижно лежащей на тахте, скорчившись, уткнувшись головой в подушку, с распущенными волосами, покрывавшими шею и спину, — мог бы подумать, что ее голую били кнутом до тех пор, пока на ее теле не появились кровавые полосы и она не потеряла сознания.

Тавхидат инстинктивно чувствовала, что ее муж в соседней комнате и что он не спит, преследуемый страхом за ее судьбу. Тревожные мысли, не дававшие ему покоя весь вечер, парализовали его и довели до полного изнеможения.

Тавхидат неподвижно пролежала до утра. С первыми лучами солнца она вошла в комнату мужа. Повсюду на полу валялись окурки. Саид не раздевался и не вставал с постели; его лицо было багрово-красным, с набухшими венами на лбу; глаза налились кровью. Он был похож на волка, которому помешали расправиться с его жертвой. Снимая с вешалки платье, Тавхидат тихо спросила:

— Ты не идешь на работу, Саид?

Он не ответил, нахмурился и закрыл глаза, чтобы не видеть ее.

Тавхидат сняла изорванное платье и надела другое; выйдя в кухню, она, как обычно, приготовила чашку чая и подала ее мужу, затем вновь вышла; вернувшись, она заметила, что чай остался нетронутым; Тавхидат смолчала, она обиделась и заплакала, пробормотав несколько невнятных слов.

Тавхидат хотела рассказать мужу, что ни один солдат ее не тронул, что она отчаянно защищалась зубами и ногтями, что они не смогли справиться с нею и бросили ее в пустыне. Она хотела рассказать ему обо всем, но Саид ничего не понимал и не слышал; он был вне себя от возбуждения и не замечал ее присутствия. Голова и тело его горели. Саид думал о тех негодяях, которые оскорбили его честь; он видел, как их грязные руки касались тела Тавхидат, и представлял себе все случившееся в самых мрачных красках; он скрипел зубами от гнева, ему хотелось уничтожить, разрушить все вокруг.

Тавхидат достала свои вещи из шкафа и сложила их в чемодан.

— Я ухожу, Саид! — сказала она, но он ничего не ответил и продолжал неподвижно лежать; через минуту он услышал, как она открыла дверь и вышла…

Ночью Саид спрятался недалеко от дороги, по которой шли к фронту английские машины. Увидев, как одна из них затормозила, он осторожно подкрался к ней; встав за ствол дерева, он несколько раз подряд выстрелил и бросился бежать. Он слышал за собой крики, выстрелы, его освещали лучи прожектора; он был ранен в бедро, но продолжал бежать, пока не добрался до дому. Окровавленный, измученный, смертельно усталый, Саид чувствовал безумную радость и удовлетворение — он отомстил врагу; теперь его охватил прилив нежности к жене; он хотел увидеть ее здесь, рядом, крепко прижать к себе.

Нервы его успокоились, и он уснул. Разбудил Саида сильный шум на лестнице. Кто-то стучал в дверь; он услышал крики на английском и арабском языках и понял, что его выследили.

Полицейские взломали дверь и вошли в дом. Саид лежал перед ними весь в крови. На устах застыла победная улыбка. Он победил их и не дал над собой издеваться.

Перевод А. Рашковской

Тем, кто верит в здоровое начало характера египтянина, в его настойчивость в борьбе за право на достойное существование!

Она была бедной сиротой и находилась на попечении бездетной сестры по отцу, которая тоже была небогата. Они жили на берегу озера Манзила в северной части пустыни. Муж сестры — рыбак — брал свои сети и уходил с ними на озеро. Когда улов был хорошим, он возвращался домой веселый и довольный.