Донасьен Альфонс Франсуа де Сад - Жюстина

– Она действительно хороша, – признал я, разминая её, – но льщу себя надеждой, что увидев аналогичные предметы ваших прелестных детей, вряд ли вы отдадите ей предпочтение.

– Вполне возможно, – отвечал Мольдан, – однако хочу признаться тебе, что на данный момент мне нравится именно эта. И он от всей души несколько минут обнюхивал и облизывал её.

– Пойди, Жером, – сказал он наконец, – пойди за нашими жертвами и приведи их сюда голенькими. Следуй за Жеромом, Виктория, ты подготовишь для них соответствующие туалеты, а я тем временем проникнусь похотливыми мыслями, исполнение которых украсит наше празднество… Да, я придумаю что-нибудь необыкновенное. Мы с Викторией вошли к детям; они нас ждали. Газовые накидки, ленты и цветы – вот единственные одеяния, которыми мы их прикрыли. Виктория занималась мальчиком, я – девочкой; когда мы вернулись, Мольдан, сидя на диване в окружении зеркал, занимался мастурбацией.

– Смотрите, сударь, – начал я, – вот предметы, достойные вашего сластолюбия, смело пользуйтесь ими, пусть не останется ни единой сладострастной выдумки, какую вы не употребите с ними, и поверьте, что они очень счастливы оказаться достойными ненадолго вашего внимания и готовы удовлетворить вас с самым полным повиновением и смирением. Мольдан меня уже не слышал: дыхание его участилось, он бормотал что-то и исходил похотью.

– Дайте мне хорошенько рассмотреть все это, Жером, – сказал он мне, – а вы, Виктория, поласкайте мне член, и пусть ваши ягодицы постоянно находятся у меня под руками. Я начал с Сюльписа: я подвел его к отцу, и тот долго не мог от него оторваться, целуя, гладя, обсасывая его, осыпая его член и зад нежными и настойчивыми ласками. Следующей была Жозефина: она была принята с тем же пылом, после чего начались сатурнами. В первом акте Мольдан пожелал, чтобы сын совокупился с Жозефиной, стоявшей на диване в собачьей позе, и его дочь, сношаемая таким образом, должна была сосать ему член; сам он одной рукой теребил мой фаллос, другой массировал анус Виктории. Во втором Сюльпис содомировал свою сестру, я делал то же самое с Сюльписом, Мольдан сношал свою дочь во влагалище, в то время как Виктория, вставши перед ним на четвереньки, прижимала к его лицу свой роскошный зад. В третьем Мольдан велел мне прочистить влагалище своей дочери, овладев ею сзади, а Сюльпис на его глазах содомировал Викторию. В четвертом я совокуплялся с Викторией в обычной позе, Мольдан её оодомировал, сын сношал папашу, а Жозефина, взгромоздившись на наши плечи, подставляла для поцелуев оба предмета: мне – свою вагину, свой зад Мольдану. В пятом Мольдан содомировал сына, лобзая ягодицы Виктории, я перед ним содомировал его дочь. В шестом мы слились в один клубок: Мольдан содомировал дочь, я – Мольдана, Сюльпис – меня, Виктория прочищала задний проход Сюльпису, вооружившись искусственным фаллосом. Не имея более сил на седьмой акт, мы сосали друг друга: Мольдана обсасывал сын, я сосал юношу, Жозефина – меня, время от времени я целовал её ягодицы, Виктория лизала зад очаровательной дочери Мольдана, которая, благодаря своей позиции, подставляла свою задницу поцелуям искусного распорядителя этих сладострастных оргий. И мы извергнулись в седьмой раз. Затем последовал обильный ужин, и восстановив силы, мы испробовали ещё несколько позиций. Мольдан собрал нас всех вокруг себя; он содомировал дочь, сын сношал его, сам он облизывал зад Виктории, я же обсасывал ему мошонку. Скоро о его поражении возвестили крики боли и сладострастия: он кончил кровью, и его пришлось унести.

– Друг мой, – сказал он мне , выходя из своей комнаты, – я оставляю тебя здесь полновластным хозяином, если ты счастливее меня, и природа даст тебе новые силы, растрать их без остатка с этими тремя прелестными созданиями, а завтра поведаешь мне о своих удовольствиях. Виктория снова возбудила меня: я насытился ею меньше, чем остальными; я вторгся в её зад, приняв в свои потроха член Сюльписа и целуя анус Жозефины. На этом я остановился, потому что был выжат досуха. Как только семя вновь закипело в моих сосудах, я отказался от своих прежних планов. Черт побери, подумал я, разве ожидал я встретить такого выдающегося папашу! С таким человеком я никогда не смогу отомстить за наслаждение, доставленное мне его детьми. Я хотел погубить их, но вместо того, чтобы надеть на них тернии, я короновал их миртовым венком. Ну что ж, продолжал я, попробуем добиться от супруги Мольдана того, что мне не удалось сделать с его помощью, но нельзя отказываться от роли предателя, которая так приятна для меня. Мадам де Мольдан в возрасте сорока лет была честной уважаемой женщиной, исполненной религиозного рвения и всяческих добродетелей, и я открою ей гнусные утехи её супруга и детей, попрошу её держать все в тайне и в то же время принять соответствующие меры и, конечно, добьюсь своего… Однако среди моих будущих жертв была одна, которую мне не хотелось губить… Жозефина! Только не подумайте, что здесь была замешана любовь! Ничего подобного! Это чувство не способно проникнуть в моё сердце, но Жозефина могла мне пригодиться: я собираюсь путешествовать, я возьму её с собой, я её использую и сделаю состояние благодаря нашим мошенническим проделкам. Славно придумано, Жером, ах, как славно! Слава Богу, природа наделила тебя всем необходимым для того, чтобы ты стал незаурядным негодяем, так что пора оправдывать её надежды, пора действовать. В восторге от таких мыслей, я пришел к мадам де Мольдан и, попросив её хранить в самом большом секрете все, что она услышит, сдернул покрывало и рассказал все.