Рита Мэй Браун - Гранатовые джунгли

Пол провел следующие полтора часа, объясняя мне громадное значение пунктуации в поэзии начала двадцатого века. Он загнал себя в пену, объясняя устрашающую мысль, что из поэзии должна быть выброшена пунктуация. После этой диатрибы он тяпнул «Сквирта» {69} 69 «Сквирт» - газированная вода с грейпфрутовым вкусом. с водкой и завел тираду против Эдмунда Уилсона {70} 70 Эдмунд Уилсон (1895-1972) – американский литературный критик, писатель, журналист, автор очерков об истории европейского символизма, о русских большевиках, о рукописях Мертвого моря, осуществлял переводы Пушкина на английский язык. . Потом без предупреждения оборвал речь, накренился ко мне со своей стороны дивана и поцеловал меня - это с такими-то зубами. Господи боже! Прежде чем я смогла уцепиться, он нырнул мне между колен, будто герой «Утреннего патруля» {71} 71 «Утренний патруль» («The Dawn Patrol») - фильм 1930 года о тяжелой жизни летчиков-асов во времена Первой мировой войны. , и обляпал слюнями все мое тело. Пол не был сторонником долгого разогрева.

- Пол, почему бы нам не пойти в вашу спальню?

- А, ну да.

В его спальне меня встретили новые ужасы. Каждый дюйм его тела был покрыт волосами. Только что слез с дерева, и прямо мне между ног. Видно, я и вправду влюбилась в Полину, что терплю этого орангутанга. Господи! Пол что-то невнятно бормотал и закатывал глаза. Я думала, собирается ли он сграбастать меня или снова нырнуть в меня, когда вдруг он развернулся на 180 градусов, держа свой приличных размеров член в руке, и положил другую руку сзади мне на шею, притягивая к себе.

- Где мы сейчас?

Я была уже в курсе.

- В мужском туалете на станции метро «Таймс-сквер».

- Нет, нет! - вскрикнул он. - Мы в дамской комнате в отеле «Четыре сезона», и ты восхищаешься моей пышной грудью.

- До свидания, Пол.

Я не порвала с Полиной прямо с ходу. Наверное, я слишком нуждалась в ней - в беседах с ней, походах в театр и ее рассказах о Европе, где она выросла. Я пыталась уклоняться от секса, но Полина все больше и больше втягивалась в это дело. Меня выворачивало, когда она хотела, чтобы ее называли королевой «золотого дождя». Полина сохраняла для меня свою урину в пустых стаканах из стекла и макадамии {72} 72 Макадамия (австралийский орех) - дерево, приносящее плоды в виде орехов, обычно 1,5-2 см в диаметре; из-за твердости скорлупы и лечебных свойств эти орехи - самые дорогие в мире. , чтобы я могла восхищаться ее огромными мощностями в очередной фантазии о мужском туалете. Я никак не могла это вынести. Я спросила ее - может быть, мы можем остаться друзьями? Ее чуть удар не хватил.

- Друзьями? Что значит - друзьями? Я на пороге грандиозных сексуальных открытий, а ты хочешь остаться со мной друзьями?

Я попыталась убедить ее поискать других женщин, но ей была нужна я. Ей была нужна я, но она стыдилась меня. Она не представляла меня своим друзьям и не позволяла заходить за ней на работу. Вероятно, боялась, что у меня между грудями загорится неоновая буква «Л» сиреневого цвета. Больше от одиночества, чем от любви, я оставалась с ней. В институте у нас все были мужчины, и они имели зуб на меня, потому что я училась лучше. Я считала кино одной из самых открытых профессий, но их жалкие эго, стоило им получить в руки маленький «аррифлекс» {73} 73 «Аррифлекс» - портативные кинокамеры, выпускаемые Arri Group, крупнейшим в мире поставщиком кинооборудования. , разрослись до чудовищных пропорций, и они отвергали женщину, которая была способна соревноваться с ними на «их» территории и, хуже того, побеждать. Бары не были бродильным чаном для интеллектуальной закваски, даже несмотря на то, что я нашла в верхнем городе несколько милых баров, посетительницы которых леденели от малейшего намека на роли. Роли в глазах этих женщин были для водителей грузовиков. Но мне трудно было воспринимать обилие разговоров, где звучные имена сбрасывались, как бомбы с напалмом, чтобы воспламенять чужие мозги восхищением. Мне нет дела до того, с кем ты знакома, мне важно, чем ты занимаешься. Эти куколки из высшего класса мало чем занимались. Но я не могла вернуться в неряшливую «Колонию» или «Сахар», где ходили бучи со стрижками ежиком, залитыми воском для волос. Так что Полина со всеми своими фантазиями была явно лучшим выбором, чем все остальное.

Проблему решила Алиса. Мы втроем время от времени выходили в свет. Я была слишком опасной для ее друзей, но для ее дочери годилась. Двойные стандарты Полины были поразительны. Она поощряла мои контакты с Алисой. Мы с ней были ближе по возрасту, чем с Полиной, но это не значило бы ничего, если бы Полина вечно не зудела о своем возрасте. Алиса была всего на шесть лет младше меня. Я начала чувствовать вину за то, что родилась в 1944 году. «Старушка», как она сама называла себя, смотрела свысока на нашу музыку, на фильмы, которые мы смотрели вместе, и на журналы, которые читали. Доходило до того, что она относилась к нам покровительственно за наши годы и за наши вкусы, это сблизило нас с Алисой, как это всегда бывает в конфликте поколений. Алиса знала, что мы с ее матерью любовницы, и считала, что это здорово. Она также знала Пола и считала его редким экземпляром слизняка в человеческом обличье. Однажды желтым кислотно-дождливым днем она призналась мне: