Анна Ривелотэ - Река Найкеле

Йоши здорово пьян, как обычно и бывает после банкетов.

— Ты домой? А почему Рыжая не поехала к нам ночевать?

— Ты ее звал?.. Я не звала.

— Надо будет как-нибудь позвать. Каков мой рейтинг в ее глазах?

— Стремится к нулю.

— Врешь. Он не может стремиться к нулю, потому что он уже и так являет собой отрицательную величину и падает все ниже. Это крайняя степень заинтересованности. А мы вот с Лизой думаем, не поехать ли нам в Тушино отведать вкусных наркотиков. Ты ведь сейчас приедешь домой и ляжешь спать?

— Лягу.

— Ну а я поеду поторчу.

— А тебе не кажется, что мы встретились здесь не просто так?

— Послушай, если бы мы встретились в Черемушках, тут уже не отвертишься. Но встретиться на Тверской — обычное дело.

— А если я скажу тебе, что я в чулках?.. и другого белья на мне нет?..

— Ты считаешь это достаточным основанием для того, чтобы я поехал с тобой?

— Многие бы посчитали это достаточным основанием для того, чтобы поехать со мной.

— Это правда. Но я поеду в Тушино.

Кожей спины я чувствую триумф Лизы, на которую стараюсь не обращать внимания. Я прощаюсь с Йоши, и тут он, внезапно о чем-то вспомнив, расстегивает гитарный кофр:

— Дорогая, возьми вот это. Я украл для тебя на банкете. Дома скушаешь.

Он протягивает мне сигаретную пачку, в которую засунуто мятое пирожное, и пакетик из-под компакт-диска, набитый кусками сырного ассорти.

Мне приходилось видеть во сне массу странных, смешных, нелепых и пугающих вещей: милиционеров верхом на верблюдах; церкви без куполов и крыш, в которых продавали парики; крошечных синих свиней и бегемотов, которых мой отец убивал электрическим током; балерин, катающихся в тазиках со снеговой горы; бывала я и в загробном мире, и в пещерах, оборудованных киноэкранами. Подобная чушь давно не снится мне, ума не приложу, зачем все это помнить. Но если уж выбирать самое-самое… наверное, это сны, в которых я была одержима Дьяволом.

О, как мне мил этот образ, Денница, Моргенштерн, Утренняя Звезда! «Враг рода человеческого»? Да что может быть человечнее, чем употребить во зло свободу воли! Мои девичьи грезы:

Разумеется, не более чем образ. Я не верю в Дьявола, как не верю в Чебурашку и Супермена. Мы давно живем в мире, где каждый волен придумать себе собственного Бога, отвергнуть все мировые религии не потому, что не согласен, а потому, что ничего не знает и знать не хочет о Будде или Иисусе. Где каждый ежедневно выдумывает себе собственные заповеди. Где, читая какого-нибудь Берроуза или Буковски, никто не задумывается о том, что книга аморальна, а лишь о том, увлекает ли, возбуждает ли, хорош ли язык, которым она написана.

Но во сне, в мирах, отпечатанных на обороте век, встреча лицом к лицу с тем, во что не веришь, — обычное дело. Мне снился миг одержимости. Панический ужас в момент, когда, прогуливаясь в обычный день по знакомой улице, вдруг делаешь роковой вдох — и понимаешь, что в тебя проникло что-то незримое, смертельно опасное, мгновенно овладевающее твоей волей, твоим телом, твоей речью. И при этом остаешься в сознании, но не принадлежишь себе. Меня стало швырять из стороны в сторону по улице, я налетала на прохожих, мое лицо кривилось в жутких гримасах, и я ничего не могла с собой поделать. Я кричала птичьим криком на незнакомом мне языке и чувствовала, как в моих глазах гаснет последнее, что оставалось от меня. А потом я взлетела. Невысоко, метра на полтора, с места, с какого-то уродливого подскока. И снова опустилась на землю, и снова взлетела. И я знала, то, что во мне, — это был Дьявол, это был он, точно он.

Был еще один сон, тоже жуткий, на ту же тему, но какой-то более киношный, что ли. Как будто я работаю… официанткой на Каннском фестивале. Вокруг — блестящее общество, киноартисты, вся мишура. И меня просят спуститься в подвальное помещение, якобы за какой-то производственной необходимостью. Я попадаю в небольшую комнату вроде гримерки, где кроме меня народу человек шесть. Мужчина в смокинге запирает дверь на ключ и протягивает мне баночку с пилюлями, которые я должна принять. Все остальные окружают меня, и я понимаю, что придется повиноваться. Принимаю пилюли и робко спрашиваю, что это было. Мне говорят, семена Дьявола. Теперь ты зачнешь и родишь сына Дьявола — одного сына из многих. Но не матерью ты будешь ему, а отцом, потому что Дьявол — женщина. (Логика сновидений укладывается в голове примерно так же, как неевклидова геометрия). Семена уже в тебе, они уже прорастают.