Павел Басинский - Полуденный бес

Мать только рукой махнула:

– Делайте как знаете. Иди, Савельич, собирай народ. Да прикажи Настёне кислого молока принести, нашего на общие блины не хватит. Пусть дед Анастас мед несет.

– Пойдем, Максим, – потянул Соколова за рукав Половинкин. – Без нас тут разберутся.

И они пошли в Горячий лес к роднику, возле которого каменной громадой высилось изваяние Коня. Об этом роднике Максим в той жизни слышал от стариков и, конечно, не раз пытался отыскать его с мальчишками, но – тщетно. Старики утверждали, что найти этот родник может только святой человек, блаженный или юродивый.

– Нашли? – радостно спросил.

– Не мы. Это на земле один святой человек, блаженный, родник разыскал. Только коньковским он не нужен оказался, вот и вернул его Господь туда, откуда все на свете произошло.

– Жалко! – опечалился Соколов.

– Но это не навсегда. Если сыщется на земле снова блаженный, либо юродивый, который сможет увидеть невидимого каменного Коня, вернется родник на землю, в Красный Конь.

Соколов зачерпнул воды, умылся. И почувствовал: что-то происходит с его лицом. Растягиваются морщины, наливаются соком губы, кровь ударяет в щеки. Зрение восстановилось так, что стал он видеть каждый листочек, травиночку, и не просто видеть, а как-то любовно замечать , так что и понять было нельзя, как же он раньше без них жил?

– Ну, вот ты и помолодел! – засмеялся Половинкин. – Смотри, по девкам не побеги! Прасковья тебе потом зенки повыцарапает!

– Прасковья? Где она, Прасковья? – снова загрустил Максим. – Когда я снова ее увижу?

– О том Господь знает.

– Вот ты говоришь: Господь, Господь! – с обидой сказал Соколов. – Вас-то Он хорошо устроил! А что мне, капитану советской милиции, на вашем свете делать? Не было у меня ни мысли, ни времени, чтобы в церковь сходить помолиться. И не умел я это делать. Скажи, в воскресенье трудиться – грех?

– Грех, – согласился Василий Половинкин. – На земле – грех.

– Во-от! А у меня в воскресенье самое горячее дежурство. Потому что пьянки – раз, поножовщина – два, в универсаме никого, кроме сторожа глухого, – три.

– Господь все видит.

– Он видит, да я не вижу! Мы все там не видим! Отсекли в нас это , вырезали, как аппендицит, кому с наркозом, кому – ржавым сапожным ножом! И – что теперь? Что же, все мы, советские люди, получаемся полные уроды и недоумки и дружной толпой в ад отправимся? Нет, как хочешь, Василий, а только и после смерти не принимаю я вашего Бога! За несправедливость Его к нам, мужикам, не принимаю! Образованные, интеллигенты, чиновники разные обзавелись личными батюшками, и те им за деньги кадят и грехи отпускают. А какая-то фабричная из Малютова, от пьяного мужа троих родившая да несколько абортов сделавшая? Ее в ад? В ад! Вместе с детишками и мужиком ее непохмелившимся. А чем они хуже? Тем, что свету белого не видели? Работали от звонка до звонка и образование не получили?

– Но ты-то с образованием, – уклончиво возразил Половинкин. Было видно, что спорить ему не хотелось и слушал он, только чтобы не обидеть друга.

– Да я не про себя, – махнул рукой Соколов.

– И правильно. О себе надо было на земле думать. А тут дюже поздно. Как Господь решит, так и выйдет.

– Да решил уже. – Соколов отвернул лицо, чтобы Василий не заметил обиды. – Как говорится, попрощайся с родными и близкими и – на вечное поселение в преисподнюю.

Они помолчали.

– Одного не могу понять, Василий, – снова не выдержал Соколов. – Почему тебе такая поблажка вышла? Нет, ты не подумай, я не в обиде, я за тебя рад. Но все-таки – объясни! Может, за ногу твою тебя простили? Может, грешил ты на земле меньше, чем я?

– И нога ни при чем, и грешил я не меньше твоего, – возразил Половинкин. – Я ведь, Максим, когда в Город перебрался, то Василису свою подумывал бросить. Нашлась одна вдовушка, небогатая, с отдельной квартирой. Пригрела инвалида и давай нашептывать: бросай, мужичок, свою деревенскую рвань, заживем с тобой чисто и весело. И я согласился. И о Лизавете уже не думал. Но спас Господь! А сюда я попал благодаря Василисе. Это вы, на земле, думаете, что она дурочка, сумасшедшая, а на самом деле ее Господь от соблазнов мира укрыл и великой молитвенницей за души наши поставил. Вот она меня первого у Бога и вымолила, голубушка моя ненаглядная!

– Муж через жену спасется, – вспомнил Соколов.

– А?

– Это я так. Еще скажи: как вы живете, что делаете? Крепко стоит колхоз? МТС восстановили? Школа работает?

Половинкин засмеялся: