Илья Троянов - Мир велик, и спасение поджидает за каждым углом

Не устраивай анданте, мой мальчик, сейчас у нас пойдет престо. Ну, двигайся, двигайся же, доходы ты подсчитаешь позже, надо ехать дальше, галоп, гоп-гоп, в седло, марш-марш, первый раз нажать педали, за ним второй, мы катимся дальше, все катимся и катимся…

Несколько дней спустя он предоставил в мое распоряжение горный перевал — подъем на Санкт-Неизвестно-кто, двадцать один километр непрерывного подъема. В таких случаях самое главное — ритм. Равномерно нажимать на педали, медленно наращивать скорость, не выложиться раньше времени, с одинаковой силой толкать и тянуть. Бай Дан тем временем любовался окрестными видами. Словно вообще первый раз в жизни увидел горы. Когда угол подъема резко увеличивался, он тоже прилагал некоторые усилия. Это выбивало меня из ритма. Машины на полной скорости проносились мимо, воздушная струя несколько секунд трясла нас, будто самолет, попавший в воздушную яму. Пришлось мне слезть с седла. Накачать шины. Легкие мои работали на удивление хорошо. А вот бедренные мышцы — те понемножку скисли. Я нацелился на ближайший поворот. Пытался думать лишь о небольшом расстоянии до ближайшего поворота. Как много дорожных знаков. Черно-белые треугольники. Серо-синий асфальт. Аккуратная широкая белая полоса. «Уж не по этой ли дороге вы ехали тогда на север?.. — спросил Бай Дан. — Ты не припоминаешь эти вершины? Царственные, возвышенные, такое не каждый день доводится видеть». Мечтатель он у нас. Очередной поворот. Мышцы скоро выйдут из строя. Больше нет сил. Остановка. Я хлопнул Бай Дана по спине и указал на завидневшуюся перед нами стоянку для отдыха. Поперек шоссе мы подъехали к каменному столу с двумя каменными скамьями. И со вставленными в бетонные урны мешками для мусора. Дальше — балюстрада, за балюстрадой — обрыв. Слышен гул водопада. Какая красота, Бай Дан уже стоял возле балюстрады, сынок, ты только полюбуйся. Я пыхтя подошел к нему, каждый шаг причинял мне боль, и ноги были все равно как лакричные палочки.

Наконец-то мы достигли перевала. Потрясающее чувство! Группу домов мы увидели уже несколько минут назад, окидывая взглядом последние повороты. Тут и самого Бай Дана охватил азарт велосипедиста, и он начал так рьяно нажимать на педали, как, верно, не нажимал ни разу за все столетие. Задав высокий темп, мы миновали последний поворот и вышли на финишную прямую. Слева отстаивались автобусы. Туристы бестолково сновали взад и вперед. Все уставились на нас с таким видом, словно им еще в автобусе сообщили по радио, что наша разновидность человекообразных давным-давно вымерла.

Мы отъехали, еще не решив толком, где нам остановиться, и увидели за стоянкой статую святого, того самого Санкт-Неизвестно-кого. Бай Дан направил нас туда. Мы объехали статую. «Ты много с нас потребовал, — вскричал Бай Дан, — но мы охотно предоставили тебе требуемое!» И он звучно высморкался. После этого мы вышли перед ресторанчиком.

С наружной стороны все стены дома были расписаны изречениями «Хвала прилежанию», «Вера в Господа». Внутри обстановка оказалась еще солиднее. Полно народу. Нам встретилась ядреная кельнерша; в одной руке, которой вполне можно было бы толкать ядро, она несла целую батарею пивных кружек, а на другой у нее был поднос с бело-коричнево-красноватыми кушаньями. «Сзади есть места». И она пробежала мимо нас. Сзади означало совсем сзади, самые плохие места во всем заведении, возле дверей на кухню. Чад и шум придавили нас к скамьям. После двух бутылок минералки мы заказали себе поесть, тот самый красно-бело-коричневый вариант.

— Поздравляю, Алекс, ты выдержал первый серьезный экзамен. Порой меня охватывали сомнения, но теперь я вижу, что ты у нас еще хоть куда. Замечательно, замечательно. — Первый раз я оглядел своего крестного подробно и внимательно, будто лицо его могло мне что-то сказать; у него был внушительный лоб, широкий и выпуклый, словно большой экран кинескопа.

Кухонная дверь ни на минуту не оставалась в покое, позади Бай-Дановой головы она раскачивалась взад и вперед, словно работала на сдельной оплате.

— Ты слышал? — спросил с полным ртом Бай Дан.

— Что слышал?

— Ты только послушай, родные звуки. Кто-то за дверью чертыхается так, словно дважды просадил по три игры кряду.

Бай Дан встал и немного спустя вернулся, приведя с собой какого-то человека, у которого на груди виднелись остатки кушаний, а на лице отеки. Иво. Так представился этот человек.

— Вы к нам не присядете на минуточку?