Петр Киле - Таинства любви (новеллы и беседы о любви)

«Это он про меня!» - обиделась Таня, но тут же с беззаботным видом сказала:

- Ах, и я такая!

Олег Терехин так и думал о ней, пока не заговорил и не узнал лучше. Теперь он замечал, как во всяком ее движении проглядывает мысль, добрая и светлая, замечал ту особенную грацию, когда хотелось верить, что это не просто повадки природы, как сказал бы Гете, а ум, своего рода духовность ее существа.

- Нет, Таня, - сказал он, - ты совсем не такая, сама знаешь!

- Какая же я, по-твоему? - Таня остановилась и взглянула на него прямо, с веселым лукавством.

И тут Олег потянулся обнять ее и непременно поцеловать, как бы на прощанье с миром детства, для полного счастья. Он почувствовал ее плечо, руки, ее тело, легкое, казалось, и мягкое, как у ребенка. Таня застыдилась и бросилась от него в сторону, вдруг она споткнулась и упала со всего разбега. Олег подбежал к ней, опустился на колени, она быстро приподнялась, оправила платье и вздохнула. У обоих было такое чувство, как будто они сейчас попали в полосу дождя, а дождь уже минул, небо чисто и они не одни: за стыдливо-женственными березами видно шоссе, по нему несутся машины почти непрерывно, как в городе.

- Не тебя я испугалась, - сказала Таня. - Ах, что мне делать? Кто бы посоветовал...

Так они решили вместе ехать в Ленинград, а там уж видно будет. Таня поспешно собрала чемодан, мать попрятала в ее вещи деньги с наставлениями и наказами: «На житье в городе тебе на первое время, на обнову... И нас не забудь! Ты глазастая! Что попадется - купи, я сейчас деньги и вышлю тебе. Только, доченька, не пей вина, чужого не бери, не загуляй, как иные... Ладно?»

Много еще чего наговорила ей мать, а Таня, взволнованная, как будто выходит замуж, готова была расплакаться и сердито отвечала: «Ничего, ничего, не сомневайся!»

Не верилось ей, что уезжает, до тех пор, пока поезд не тронулся. Еще долго они узнавали за окном родные места, а затем неприметно выехали за пределы того мира, где прошло их детство. В вагоне установилась своя особенная атмосфера и свободы, и терпеливого ожидания, как в летние вечера в деревне.

С Таней заговаривали солдаты, моряки и просто словоохотливые дяди и тети. Таня, смеясь, оглядывалась на Олега, те и с ним заговаривали запросто, и все находили, что они под стать друг другу. А поезд летел, и летела вокруг чья-то жизнь... Мимо болот с рощами берез тянулась тропинка, протоптанная множеством детских, мужских, женских ног из года в год, из поколения в поколение, и проносились поезда, как неуловимое движение времени. Но не было ни тропинкам, ни лесам конца, время нескончаемо длилось во все новых и новых и все же узнаваемых и родных, вековечных пространствах - в этих полустанках, деревнях в стороне, за полем, в рабочих поселках, которые превращались как будто на глазах в новые города.

А на закате, когда косые, почти параллельные земле красные лучи пронизывали самый воздух, еще полный сияния дня, какой всесветной тишиной, каким миром веяло от озера, от леса, от целого квартала новых многоэтажных зданий на окраине старинного городка с маковками церквей! По высокому шоссе проносились машины, сияя стеклами и лаком свежей краски, как бы частички города, и поле, и лес казались частью одного вселенского города, или, наоборот, города растворились в лесах...

- Рада? - спрашивал Олег, уже не ухаживая за нею, а просто проявляя ту заботу, какая была необходима в ее положении, в пути.

- Еще как! - отвечала Таня. - А боюсь! - добавляла она, смеясь.

Вдоль железной дороги замелькали один за другим поселки с высокими платформами для электричек... Это поезд подходил к Ленинграду.

А потом ехали в автобусе, и было так любопытно проноситься мимо множества людей на улице, мимо зданий, знакомых по открыткам. Город звенел, сиял, точно здесь всегда праздник, и Таня тихонько переводила дыхание, чтобы не задохнуться от волнения.

Вот с чем Таня приехала в Ленинград, а родные ее еще долго ни о чем не подозревали.

Пока Олег сдавал экзамены, был в колхозе, а потом с удовольствием привыкал к студенческой жизни, Таня потеряла его из виду и решила, что забыта. Она не обижалась на него, понимала, что у него перед нею нет никаких обязательств. Тянуло домой, в деревню... И Таня, уже устроившись на работу, чуть обратно не уехала. Она бы уехала, если бы не устыдилась мысли, что ведь кумушки в поселке поднимут ее на смех: мол, Олег ее бросил, она и вернулась восвояси... «У, Олежка! - грозилась Таня в душе. - Где ты? Или не прошел по конкурсу?»