Ассия Джебар - Нетерпеливые

Мало-помалу Зинеб полностью вошла в роль Леллы, так что сцена разыгрывалась передо мной как наяву.

— Это уж позвольте мне решать, кем и чем я стану! — воскликнула я. — «Ее будущее, ее личность» — это все слова; она не имеет права лепить из меня то, что ей вздумается. Кем захочу, тем и буду!

Тут я умолкла захотелось услышать продолжение. Оно обещало быть интересным: слушая сладкие речи Леллы, я волей-неволей поддавалась их воздействию.

— Что она сказала о Салиме?

— О Салиме?

— Ну… о нем, об этом человеке…

— Сначала она прошлась по поводу его возраста… потом принялась доказывать, что это предложение неприемлемо, что оно грозит одними лишь неприятностями. «Я предпочитаю традицию, — заявила она, — что бы там ни говорил этот господин. Если Далила и перебросится с ним несколькими фразами, это вовсе не значит, что она будет в состоянии решить, подходит ли ей этот человек. Замужество дело серьезное. Она еще не созрела для того, чтобы сделать этот шаг самостоятельно. Если мы сейчас решим выдать ее замуж, то выбор останется за нами; но если мы дадим ей продолжить учебу, что мне гораздо больше по душе, она сможет нести полную ответственность за свои поступки лишь через несколько лет».

«Допустим, соглашался Фарид. Но Далила пойдет в университет. Если мы отклоним предложение аль-Хаджа, то кто помешает ему, если у него это действительно серьезно, познакомиться с ней уже без нашего ведома?..»

«Вы забываете, Фарид, кто есть, вернее, кем должна быть Далила. Если она будет продолжать учебу, то, как я рассчитываю, в качестве достойной во всех отношениях студентки. Я бы хотела, чтобы за все университетские годы она ни разу не заговорила бы с мужчиной».

Я чуть не затопала ногами.

— Ничего себе! Выходит, для нее быть «достойной» это значит ни разу не заговорить с мужчиной!

— Дай же мне закончить, — остановила меня Зинеб. Она решила до начала учебного года поговорить с тобой. «Я объясню ей, что, принадлежа к первому поколению девушек, которые учатся, она обязана блюсти себя чрезвычайно строго. На ней лежит слишком много ответственности перед остальными. Она должна прежде всего заботиться о своей репутации».

Меня так и подмывало выкрикнуть этой женщине: «Легко тебе говорить об ответственности, о репутации, о примере! Первым делом я хочу быть собой. И все. Я не стремлюсь, подобно тебе, обдавать окружающих брызгами своей бьющей фонтаном добродетели, в то время как…»

— В то время как что? — насторожилась Зинеб. Оказывается, я говорила вслух.

— В то время как Лелла говорит о добродетели, лично меня заботит моя чистота, а когда она говорит о моей ответственности перед остальными, меня волнует прежде всего моя ответственность перед собой.

— Не понимаю, — вздохнула Зинеб. — Разве это не одно и то же?

— Да нет, не думаю… Впрочем, я скажу ей все, когда она со мной об этом заговорит. Я и Фариду скажу…

Ни тот, ни другая об этом с тобой не заговорят. Фарид, не отказывая аль-Хаджу окончательно, сошлется на твои юные годы, на твою учебу и попросит отложить разговор на год. За это время ты, дескать, сумеешь разобраться, к чему тебя по-настоящему влечет: продолжать учебу или обустраивать семейный очаг. Лелла настояла, чтобы тебе об этом деле ничего не говорить. Мол, в твои годы это может нарушить покой твоей души. Но только прошу тебя: не говори об этом никому; если они узнают…

Я через силу улыбнулась.

— Я бы в любом случае узнала.

— В любом случае?

— Да. Причем от самого Салима аль-Хаджа. Мы с ним знакомы и часто встречались. Если я до сих пор была не в курсе, то лишь потому, что со дня происшествия никуда не выходила. Какие бы планы ни строила относительно моего будущего Лелла, я выбрала его гораздо раньше ее.

— Ты? Ты?!

Зинеб вытаращила на меня глаза: я вдруг предстала перед ней совсем в новом, пугающем свете. Ей стало страшно.

— Тебе страшно, Зинеб? Страшно? За кого же: за себя или за меня?

— Да нет, ты с ума сошла… Я бы ни за что не поверила…

— Послушай меня, Зинеб. Нужно учиться быть храброй.

Я хотела добавить: храброй, чтобы распоряжаться собой, чтобы самой решать свою судьбу. Но я понимала, что для этого прежде всего надо быть сильной. Эта женщина, которая быстренько распрощалась со мной и отныне будет меня избегать, всегда боялась рисковать. А ведь именно поэтому она никогда не добьется от Фарида того, что всегда подсознательно выпрашивала: доверительной, понимающей улыбки спутника жизни.