Дуглас Кеннеди - Покидая мир

Мы договорились, что за двадцать часов в неделю я плачу Хулии 350 долларов, и я вдруг оказалась свободна от необходимости нестись через весь город, чтобы успеть забрать Эмили сразу, как только закончатся занятия. Тео, в свою очередь, вообще оказался свободен от каких бы то ни было домашних обязанностей. Подписав договор с Хулией, я позвонила ему домой и оставила сообщение на автоответчике: «Твоя взяла. Теперь у нас няня, она будет с Эмили все вечера. А уж возвращаться или нет — дело твое».

Он вернулся в тот же вечер с букетом цветов, прелестной джинсовой курточкой для Эмили и бутылкой шампанского, но без извинений и рассказов о том, где пропадал два дня. Я уже поняла, что подобное было в стиле Тео. Он никогда не повышал голоса, не оскорблял, не предъявлял претензий. Если что-то его не устраивало или ему казалось, что ему садятся на голову, предъявляя непомерные требования, Тео либо просто исчезал, либо в пассивно-агрессивной манере давал понять, что спорить с ним бесполезно.

Так и сейчас, я спросила: Следует ли мне понять, что такие уходы отныне входят в репертуар нашей жизни? — а он сообщил, что не собирается обсуждать это со мной. Он вообще не считает нужным делиться со мной своими переживаниями по этому поводу. Так, и только так.

— И стоит ли затевать перебранки, Джейн? Зачем это?

— Затем, вероятно, что мы, как предполагалось, ведем совместную жизнь, а это подразумевает разделение ответственности.

— Никогда совместная жизнь не базировалась на математически точном, пополам, разделении ответственности. Собственно, проблема у нас была с организацией послеобеденных часов, а сейчас она решена. И кстати, я готов вкладывать сто семьдесят пять баксов в вознаграждение Хулии. Это ровно половина, насколько я смыслю в математике.

— Я не стану впредь мириться с этими твоими исчезновениями.

— Ты же знаешь, Джейн, угрозами от меня ничего не добьешься.

Я попыталась продолжить разговор, но Тео, не слушая, вышел из комнаты и уселся играть с Эмили в детском уголке. Через полчаса, когда он вернулся, я заявила:

— Я так жить не могу.

— Жить как?

— Ты выходишь из комнаты всякий раз, как я…

Тео снова вышел к Эмили. Я выбежала следом и почти выкрикнула сквозь слезы:

— Соблюдай хотя бы элементарные правила вежливости и не прерывай разговор на полуслове.

В ответ на эту реплику расплакалась Эмили. Ее напугал мой громкий, рассерженный голос. Тео не ответил ничего. Он подхватил дочку на руки и стал утешать, бросив на меня выразительный укоризненный взгляд. В это мгновение я ясно поняла, что с этим человеком мне никогда не удастся настоять на своем.

А на чем, собственно, я собиралась настаивать? Семейные отношения так или иначе превращаются в состязание в силе. Даже убеждая себя в том, что мы не собираемся захватывать власть над партнером, мы все же, в той или иной степени, хотим, чтобы ситуация развивалась по нашему сценарию. Меня бесило то, что Тео ни в чем не шел со мной на компромисс, а всякий раз прибегал к уловкам, выставляя меня в идиотском свете и вынуждая в конечном итоге идти у него на поводу. Когда я пыталась довести до него свою точку зрения, он просто исчезал. Эта стратегия очень напоминала мне ту, с которой по жизни шел мой отец: «Есть два мнения — мое и неправильное». Только, в отличие от отца, Тео добивался своего молчанием, хитростью и коварством. Впрочем, я готова признать, что в данном конкретном случае — с нянькой — решение оказалось удобным и для меня.

После того как вопрос с няней был решен, Тео снова держался как ни в чем не бывало. Возвращался он не позднее восьми часов вечера. Часто вызывался приготовить ужин и непременно проводил довольно много времени с Эмили. Мы вместе тусовались до полуночи и как минимум дважды в неделю занимались сексом. Независимо от того, был у нас секс или нет, я засыпала в половине первого, а утром мы с Эмили поднимались в половине седьмого. После того как нашей девочке исполнилось три месяца, она, на радость родителям, сделала колоссальный рывок, перейдя к десятичасовому беспрерывному сну. Тео прекрасно справлялся с дочкой, если ей случалось все же проснуться среди ночи, а также идеально освоил искусство тихонько ложиться мне под бочок в четыре утра, не потревожив меня. Спал он всегда в берушах, так что по утрам звонкий голосок Эмили его не будил. Надо отдать должное нашей чудесной дочери: проснувшись, она никогда не плакала. Может, я придаю этому чересчур большое значение, но меня с первых дней жизни малышки поражало, что Эмили всегда могла дать нам понять, если ей что-то было нужно, и делала это в удивительно деликатной манере, без нытья и воплей. А еще она любила смеяться и по утрам неизменно встречала меня ослепительной улыбкой. Благодаря этому все трудные моменты как-то сглаживались, и я вспоминала, что материнство — стоящая вещь и радости от нее окупают все неприятности и сложности.