Дуглас Кеннеди - Покидая мир

— А как насчет его сына, Майкла?

— Он мне никогда не нравился. Смурной парень, дерзкий и с большим гонором, и притом звезд с неба не хватает, как и большинство людей с высоким самомнением. Я знаю, что он частенько цапался с отцом и однажды нахамил, а Джордж в ответ отпустил ему такую оплеуху, что сбил парня с ног. Еще одно свидетельство против Джорджа, а только не надо забывать, что из себя он вышел, узнав, что Майкл занялся продажей наркоты. В общем, как видите, дружная и счастливая семейка.

— Вы так и не ответили, верите ли, что Джордж сделал это.

Снова долгий тяжелый взгляд на дно кружки с кофе.

— Вы на меня собираетесь ссылаться?

— Нет, если вы не захотите.

— Не надо. Интуиция мне подсказывает, что он никогда не причинил бы зла Айви. Но я же помню, как он тогда напал на меня. И знаю, что, когда у него в брюхе оказываются девять кружек пива, он делается как сумасшедший и бог знает на что тогда способен. И потом эта улика — ее белье у него в сарае. Так что ничего не могу сказать наверняка — все возможно. Все. Вот к таким примерно выводам я пришел.

Я спросила, с кем еще он посоветовал бы мне поговорить.

— Ну, например, с Ларри Корсеном, хоть мне и не нравятся святоши, гладкие, будто крупье из Лас-Вегаса, если вы понимаете, о чем я.

— Удачное сравнение. Может, я его у вас позаимствую.

— Только если не станете на меня ссылаться.

— С кем-то еще стоит побеседовать? — спросила я.

Пул отрицательно покачал головой и добавил:

— Если поговорите с народом в городе, вам любой скажет, что Джордж виновен, и сомневаться нечего… тем более что его женушка теперь поладила с боженькой. Но я сомневаюсь. Я очень сомневаюсь.

Уходя, я поблагодарила Дуэйна за уделенное мне время и спросила, как проехать к дому Макинтайров.

— Это тут рядом, через две улицы, — объяснил он. — Да вы сразу увидите, там перед входом телевизионные фургоны припаркованы. По-моему, эти стервятники ждут момента, когда обнаружат тело Айви, чтобы заснять, как Бренда бьется в истерике.

— Когда мать теряет ребенка… — услышала я собственный голос и опустила голову.

— Уж я-то это понимаю! Дня не проходит, пока мой парень в Афганистане, чтобы я об этом не думал. О том, как… если… хватит ли у меня сил…

Он снова начал изучать свой кофе.

— Мне кажется, я слишком много наговорил.

Распрощавшись с Дуэйном, я немедленно отправилась в «резиденцию» Макинтайров. Как и говорил Пул, найти дом оказалось просто. Снаружи у дома были припаркованы пять больших фургонов — передвижные телевизионные станции. Вокруг тусовались операторы и звукорежиссеры всех мастей, они переговаривались, курили, пили кофе из бумажных стаканчиков, вид у всех был усталый. Позади виднелся небольшой обветшалый дом. Крышу давно пора было подновить, да и крыльцо нуждалось в ремонте. На веревке сохло выстиранное белье, затвердевшее на морозе. В палисаднике перед входом красовался проржавевший допотопный автомобиль. Подобная картинка — а увидеть ее можно в любом рабочем районе по всей Северной Америке — служит ярким свидетельством социального неблагополучия, низкого уровня образования и полного отсутствия надежды на то, что жизнь наладится. У бедняги Джорджа Макинтайра не было шансов. То, что поведал мне Дуэйн Пул (а до него Мисси Шалдер), рисовало портрет человека, постоянно пребывавшего в домашнем аду. Мне припомнились собственные жизненные перипетии, сначала с родителями, потом с Тео, то ощущение беспомощности, когда опускаются руки, когда кажется, что вокруг тебя одни предатели. Джордж Макинтайр негодовал на окружающих и пил. Я негодовала на окружающих и делала вид, что справляюсь с ситуацией, отрицая таким образом свою депрессию. Джордж Макинтайр потерял ребенка. Я потеряла ребенка. Пусть детали наших трагедий сильно различались, нас объединяло одно: обоих бесила несправедливость других людей. И это уничтожило самое важное, что было в жизни каждого из нас.

Я колесила по Таунсенду еще с полчаса. Снова проехала мимо школы. И обратила внимание на полное отсутствие каких-либо зажиточных или хотя был мало-мальски приличных домов. Эта местность не была отмечена признаками богатства. Я зашла в крохотный ресторанчик выпить кофе. Сидя у барной стойки, я попробовала завести разговор с обслуживавшей меня женщиной с каменным лицом.

— Жалко эту девочку, Макинтайр, правда? — спросила я.

— Угу, — буркнула она, окинув меня подозрительным взглядом.

— Вы ее знали? Или кого-то из ее семьи?