Дуглас Кеннеди - Покидая мир

— А профессор, похоже, ночью времени даром не теряла.

Мгновенно очнувшись, я окинула взглядом аудиторию, пытаясь понять, кто из пятидесяти студентов отпустил эту шуточку, но тут все перед глазами поплыло.

— Простите, — пробормотала я. — Я сегодня не спала…

Эту реплику довели до внимания профессора Сандерса, который не поленился зайти ко мне в кабинет, где, за полуоткрытой дверью, и застал меня в полудреме за столом.

— Я не помешал? — спросил он, делая шаг к столу.

— Простите, простите, я просто…

— …не спали ночью. И поэтому задремали утром прямо в классе.

— У меня сейчас очень серьезные неприятности.

— Разумеется. — Он был сама холодность. — Я настоятельно рекомендую вам как следует выспаться, профессор. Возможно, университет не может принять против вас меры по обвинению в мошенничестве. Но небрежное исполнение своих служебных обязанностей, подозрение на серьезную психологическую нестабильность… это совершенно другое дело.

Вечером — я ехала домой в Соммервиль и как раз делала пересадку на Красную линию на станции Парк-стрит — меня вдруг охватила страшная слабость, так что пришлось вцепиться покрепче в скамейку, когда на платформу въехал поезд. Уж не хотела ли я броситься под него? Я совсем ничего не понимала в эту минуту.

Но мне все же удалось собраться и сесть на поезд. Выйдя на Дэвис-сквер, я зашла в аптеку, купила первое попавшееся снотворное, которое продавали без рецепта, — фармацевт уверил, что средство обеспечит мне восемь часов крепкого сна.

Эмили всегда тонко чувствовала мое настроение, и, когда я вошла в дом, она повернулась к няне и сказала:

— Мамочке нужно поспать!

— Ах, как же ты права! — И я подхватила ее на руки.

Однако Эмили не прильнула ко мне.

— Ты на меня сердишься, — сказала она.

— Что ты, вовсе нет.

— Да! — И обращаясь к Хулии: — Мамочка злится.

— Что ты, просто у меня кое-какие дела…

— Мамочке звонят злые люди…

— Эмили, довольно.

Тон у меня был чересчур резкий, чересчур агрессивный. У моей дочурки вытянулось личико, она всхлипнула и убежала в свою комнату. Я посмотрела на Хулию:

— Извините… у меня большие неприятности.

— Нет проблем, нет проблем. Я идти к Эмили…

— Нет-нет, ступайте домой. Я сама ее успокою.

— Вы о'кей, мисс Говард?

— Просто мне нужно поспать хоть одну ночь.

Войдя в комнату Эмили, я увидела, что она, сжавшись в комок, лежит на подушке, сунув в рот большой палец. Увидев меня, девочка поспешно вынула палец изо рта и с виноватым видом сунула руку под подушку (я недавно стала пытаться отучить ее от привычки сосать палец.) Сев рядом с Эмили, я погладила ее по голове и заговорила:

— Пожалуйста, прости, что сердито с тобой говорила.

— Что я сделала?

— Ничего, это я отреагировала неадекватно.

— Как это?

— Рассердилась без причины.

— Зачем ты рассердилась?

— Потому что очень устала и перенервничала. Я не выспалась.

— Потому что папочка уехал?

— И поэтому тоже.

— А ты от меня не уедешь?

— Бросить тебя? Никогда. Никогда в жизни.

— Честное слово?

— Ну, конечно. И я обещаю больше не злиться, честное слово.

— Это большое честное слово, — сказала Эмили и хихикнула. А я невольно подумала: «Как же быстро она все схватывает, моя дочурка».

Вечером я приняла две таблетки снотворного, запив их большой чашкой ромашкового чая. Мне удалось отключиться часа на два, но потом я проснулась и уставилась в потолок. Было ощущение, что голова вот-вот треснет. Я проглотила еще две таблетки. Встала. Почитала газеты. Я ждала, что снотворное подействует. Ничего подобного. Я посмотрела на часы. Только половина второго. Дотянувшись до телефона, я позвонила Кристи. Она тоже не спала, проверяя студенческие работы.

— Ты меня тревожишь, — сказала она.

— Я сама себя тревожу.

— Ты не от простой бессонницы страдаешь, это у тебя депрессия.

— Ничего у меня нет. Мне бы выспаться как следует, хоть одну ночь…

— Фигня. Ты в темном лесу. Мой тебе совет, беги завтра с утра к врачу, тебе нужна помощь. Иначе…

— Ладно, ладно.

— Перестань отрицать очевидное. Депрессия — это серьезно. Если ты не постараешься подавить ее сейчас…

— Я постараюсь. Все?

Но наутро я повезла Эмили в сад и в метро по дороге на службу клевала носом. В кабинете я случайно взглянула на себя в зеркало и поразилась, какой у меня измученный, потусторонний вид. Я выпила три большие кружки кофе и кое-как провела занятия. При этом я ощущала себя бездарной актрисой, которая неубедительно изображает преподавателя английской литературы, с умным видом рассуждая о высоких материях, но при этом понимает, что все это — чистое притворство… Еще я понимала, что жизнь — это череда бед и неудач, в которой люди то и дело вас подставляют и разочаровывают, да и, что хуже всего, вы разочаровываете сами себя. И если бы не Эмили, ради которой я сейчас должна…