Брэйн Даун - Код Онегина

Его очень мягко тронули за руку. Сердце сделало дикий скачок. «Вот и взяли… Кончено! Мама…» Он испуганно обернулся. Подле него стояла другая девушка, черноволосая.

— Вы не туда подошли, — сказала она, — вон там стоят, кто работает…

— А вы… ты — работаешь?

— Работаю.

Блондинка, ожидающая троллейбуса, смотрела на них с ненавистью. Саша, совсем смущенный, отвел брюнетку в сторону.

— Сколько? — спросил Саша.

Брюнетка стала называть цены. Из машины вылез ее хозяин, вразвалку подошел. Они с Сашей уговорились, что Саша берет девушку на всю ночь к себе на квартиру. Саша заплатил деньги и увел девушку. Он ругал себя за то, что опять поторопился и позволил продавцу впарить ему первый попавшийся товар, — ругал больше из принципа, потому что девушка была красивая. «Дома», при ярком свете, он ее разглядел. На правой щеке у нее была темная бархатная родинка.

— Так я и знал…

— Да чего уж там. Самый наивный читатель — и тот наперед знал, что он ее встретит.

— Но вероятность такой встречи — ничтожна.

— А фиг ли. У классиков постоянно все друг с другом случайно встречаются. В «Докторе Живаго» люди в огромной разоренной стране по двадцать раз встречаются, как в гастрономе. А тут какой-то малюсенький, жалкий Невский проспектик. Почему классикам можно, а людям нельзя? Мы просто сгущаем вероятности. Литература и есть — сгущение жизни до размеров страницы.

— Да, но то, что она так сразу к нему подошла… Если б он долго искал, потом…

— А так быстрее. Ну, описали б мы штук сорок девок, которых он видел, прежде чем на нее наткнуться… Все равно б он в конце концов ушел с ней. Так зачем зря толочь воду в ступе?

— Тебе видней, ты — Большой… Надеюсь, он прослезится и откажется ее трахать из почтения к ее бедному отцу.

— Надейся, надейся…

Саша спросил, как ее зовут.

— Диана.

— А по-настоящему?

— Диана… Где у тебя ванная?

— Там… Подожди, не надо. Может, ты чаю хочешь?

Она не хотела чаю. Он сбегал в гастроном, купил вина и закуски. Когда вернулся, она сидела на диване, сложив руки на коленях. Кофточка на ней была с короткими рукавами. Он не увидел следа уколов. Вино она пила охотно. Ела — как котенок. У нее была очень красивая шея, груди маленькие и стояли торчком. Она была меньше похожа на проститутку, чем та блондинка с остановки. Волосы мягкие и хорошо пахли.

— Что ты не ешь?

— Спасибо, не хочу больше.

— Ладно, — сказал Саша. — Ложись, я сейчас. — И пошел в ванную.

— Но почему он ей не сказал?!

— Вот и видно, что ты не мужик, а так, недоразумение какое-то.

— Хватит меня оскорблять… Дай я про это напишу, а?! Он с ней такое будет вытворять… Увидишь, недоразумение ли я.

— Чтобы я доверил тебе такую тонкую, сложную сцену?! Нет, нет. Уйди с глаз. Можешь лечь на диван и дрыхнуть, если хочешь. — Они в этот день работали на дому у Большого, чье многочисленное семейство выехало на дачу.

Большой трудился над сценой до самого вечера: писал, стирал, восстанавливал… Наконец он разбудил Мелкого.

.......................................................................................

Потом они закурили.

— И это все?!

— Мы возвращаемся к истокам. У Толстого — так.

Мелкий не хотел верить. Большой раскрыл том «Анны Карениной» и ткнул пальцем. Тогда Мелкий поверил и успокоился. Если уж о сексуальной жизни Анны, которая для Толстого так много значила, он не счел нужным сказать больше, чем

.................................................................................

то какая-то эпизодическая путана, конечно, большего не заслуживала.

— А я, кажется, твоего отца знаю… Ведь ты — Диана Минская?

— О господи, опять папа… — Она приподнялась и села, взбив подушку. — Что ж ты раньше не сказал?

— К слову не пришлось.

— А теперь, значит, пришлось…

Саша ничего не ответил. Он только погладил ее щеку.

— Ты ласковый.

— Ты всем так говоришь.

— Нет. Быть ласковым со шлюхой не очень-то прилично. Другой бы мог обидеться.

— Я не обиделся.

— Так что тебе сказал мой отец?

— Да ничего особенного… Бот колешься ты — зря. Разумеется, Саша отлично понимал, что его слова для Дианы — звук пустой. Он даже не потому сказал эти слова, что вспомнил данное Минскому обещание… . Просто… а что можно еще сказать наркоману? «Молодец, что колешься, давай, давай, колись и дальше?»

— Я не колюсь, — сказала Диана. — Я только два раза курила травку. И я замужем.

— Гонишь…

— Нет, правда. Мой муж — художник. Его еще никто не знает, потому что в искусстве пробиться очень трудно. Но он талантливый… У него такая оригинальная, прелестная манера… Гибрид поп-арта с концептуализмом… Может, ты видел где-нибудь его картины? — Она без особой надежды посмотрела на Сашу. — Его фамилия Самсонов…