Александр Беатов - Время дня - ночь

— Да, конечно, Санитар! А когда?

— Завтра, если можно…

Саша был рад возможности познакомиться с автором таких замечательных книг, одна из которых в своё время произвела на него неизгладимое впечатление и даже больше — открыла ему подлинное видение духовного мира. Однако, он не хотел показать этого Санитару из опасения, что тот истолкует это за любопытство и в последний момент воспрепятствует знакомству, подобно тому, как он не позволяет Саше так просто встречаться с Ольгой.

— Встретимся на Ярославском вокзале, под табло… — И он назначил время.

Отпросившись с работы, утром четвёртого сентября Саша отправился на Ярославский вокзал.

Час пик прошёл. Но в метро всё равно было людно. Проезжая через застеклённую станцию "Ленинские горы", он залюбовался открывшейся взору панорамой речного изгиба Москва-реки и за ней — Нескучного Сада. Деревья на берегу уже подёрнулись желтизной, но всё ещё в общей массе оставались зелёными. Яркое утреннее солнце ничем не напоминало о приближении осени.

"Как давно я там не был!" — подумал Саша. — "Хорошо было бы побродить по шуршащей листве…"

Поезд въехал в туннель, с жёлтыми скучными огнями, возвращая мысли пассажиров в прежний порядок. Пейзаж ещё некоторое время оставался у юноши перед мысленным взором, но затем стёрся, заслонённый осознанием самодовлеющего течения времени. Саша осторожно вытащил из внутреннего кармана книгу Орвела и, удостоверившись в отсутствии любопытных глаз, стал читать…

На станции Фрунзенская в вагон вошла целая толпа людей, так что книгу пришлось тут же спрятать. Среди них было много военных, вероятно, из Академии имени Фрунзе.

"Какая разница между моим и их самосознанием?" — размышлял Саша, всматриваясь с открытые простые лица. — "Видно, их здорово обработали", — думал Сашка. — "Ничего своего не осталось. Да и было ли? Задумываются ли они о жизни и смерти, о Боге? Такие вопросы, наверное, им кажутся пустыми, бессмысленными… И заикнись при них о чём-то духовном — сочтут за сумасшедшего! Какая же бездна между двумя мирами! А всё же есть люди, которые могут меня понять, и которых я понимаю! Санитар… Отец Алексей… Кто он? Что за человек?.."

"Если он написал такие книги, издал их на Западе", — размышлял далее Саша, — "Почему до сих пор его не посадили? Неужели КГБ ещё не проведал? Поистине, нас не так много — тех, кто знает такие вещи… И стоит "погореть" одному… И эти единицы погибнут… И останутся лишь одни военные, с простыми лицами и плоскими мыслями…"

Хотя он мог доехать до Комсомольской напрямую, на станции Парк Культуры по ошибке Саша сделал пересадку на Кольцевую линию.

В другом поезде военных оказалось будто бы меньше из-за большого количества обычных пассажиров. Многие были с тяжёлыми сумками, чемоданами — приезжие, перебиравшиеся с одного вокзала на другой. Другие — налегке, по-видимому, прибывшие в Москву для основательного прочёсывания столичных магазинов.

На станции Комсомольская, оказавшись в гигантском подземном зале, Сашка двинулся в толпе людей к видневшимся вдали ступеням. Он не любил эту станцию, всегда людную и — без эскалатора. Невольно, как и многие, он задирал голову, чтобы взглянуть на открывавшуюся на потолке одну за другою мозаику оптимистического соцклассицизма Корина, игравшую яркими, хорошо освещёнными красками.

Невольно поражала мощь, потребовавшаяся для создания этого подземного капища, одного из полусотни. Посещение таких "капищ" не было для граждан ни обязательным, ни добровольным. И тем не менее, все посещали их, проводя под землёю от часа до двух в день, добираясь на работу и домой.

"Хорошо, что в самих вагонах не вешают плакатов!" — подумал Саша. — "А то бы совсем некуда было деться! Наверное, всё же, кто-то и это продумал. Иначе бы всех бы воротило от этой "краснухи", и фрески на потолках не воздействовали бы на иностранцев и приезжих обывателей из провинции. А так, вернётся какой-нибудь Степан в родное село… — Где был, Стёпа? Что видел? — спросит жена. — Был тута, — ответит Степан, — Тама… А еш-шо в метре ихнем ездил… Какия тама картины на потолках! Вот бы нам в клуб! — Что же на картинах-то? — спросит жена. — А на картинах тех, — ответит муж, — Мы, как есть! Колхозники и рабочие, и вся наша жисть! Прям как в кино! И всё-то Советска Власть нам даёт!.. Токмо работать надоть еш-шо лучше…"

Сашка усмехнулся образу колхозника, созданного воображением, прошёл мимо освещённой прожекторами статуи Ленина и, поднимаясь по лестнице подумал: "Как на Заводе, в коридорах: из-за множества ламп от человека нет даже и тени."