Александр Беатов - Время дня - ночь

Оказавшись внутри, он увидел радиоаппаратуру, с некоторой из которой он был знаком, благодаря своему хобби, когда он активно увлекался коротковолновой радиосвязью. Тут находился военный связной радиоприёмник Р-250ММ — мечта всякого коротковолновика, занимавший целый стол. В углу гудел металлический шкаф — мощный радиопередатчик. На другом столе, перед которым до их прихода сидел на стуле солдат, теперь вытянувшийся "в струнку", находился металлический ящик, с кварцами — коричневыми пластмассовыми цилиндрами, при помощи которых задавалась частота настройки аппаратуры.

Саша выразил свой интерес, заметив, как много кварцев находится в ящике, и спросил о цели всей радиоустановки.

— О цели сказать не могу! — ответил Васильев. — Помыкак сам не знаю… А ежели б и знал, то не сказал бы, помыкак то — военная тайна!

Помолчав некоторое время, он добавил:

— Наша задача: в определённое время согласно таблицам и часам, менять в радиоустановке частоту при помощи этих вот кварцев… Каженый день — новая таблица доставляется особой почтой. Иногда поступает команда: отступить от правила и срочно поменять частоту настройки аппаратуры, вопреки таблицам и времени. Вот для этого у нас тут — круглосуточные дежурства: изо дня в день и ночь, из года в год…

— Да… Интересно… Значит, секретная коммуникация, — заметил Сашка. — Я-то, ведь, тоже — коротковолновик-любитель. Разбираюсь в технике… Приёмник этот очень мне нравится…

— Коммуникация, конечно, секретная… — ответил офицер, не обращая внимания на последние слова Сашки. — А может быть и вовсе не секретная… Даже мы не знаем, какая идёт через нас информация…. Или дезинформация, — Васильев ухмыльнулся. — Короче говоря, коммуникация коммуникации рознь! Это тебе не любительская связь! Чтобы враг никогда не мог догадаться ни о чём — вот наша задача! — Вытерев платком пот со лба, он шагнул к выходу. — Жарко, однако…

Саша вышел за ним следом.

— Аппаратура больно сильно греется! — заметил Васильев. — Днём ещё жарче будет нашим солдатикам… Ну, вот так-то… Пойду теперь другие посты проверять, — он махнул рукой в поле, где вдали виднелся другой вагончик с антенной. — А вы сами дойдёте назад…

— Спасибо за всё! — поблагодарил Саша.

— Бывайте! — и снова вытерев свой лоб, Васильев зашагал прочь.

— Похоже, что сам себя запорол! — заметил Игорь, минуту спустя, переходя на заводской жаргон, — и засмеялся.

— Да! — согласился Сашка, улыбаясь. — Поди, ему скучно одному-то расхаживать по части…

— Да нет… Распечёт кого-нибудь — повеселеет… Это при тебе он не решился запороть Иванова… Ну, того солдата, что был в вагоне… А то бы орал — будь здоров!

— А что, и на тебя орёт?

— Ещё как!

— А за что?

— А за что хошь! Увидит ящик с кварцами открытым, как сейчас, распечёт за то, что кварцы пылятся и что враг может подглядеть и частоты запомнить. А если увидит, что ящик закрыт, то может распечь за то, что закрыт: не успеешь, мол, вовремя найти нужный кварц и поменять частоту…

— Так, ведь, на кварцах частоты не написаны! Они же все под условными номерами! Нужно, небось, в специальную таблицу смотреть!

— Ты с ним не поспоришь, когда распекает!

— Выходит, он тут у тебя похлеще "Летучего"…

— А это и есть "Летучий"! Его старшой брательник…

Пройдя через калитку в заборе, товарищи прошли мимо жилых домов, у одного из которых сидела маленькая собачонка, сначала злобно зарычавшая на Сашку, а потом затявкавшая.

— Чьи тут собаки-то? — поинтересовался он, оглядываясь.

— А тут как раз семья моего командира живёт: жена и ребёнок. — ответил Игорь. — Они все в первую очередь в столовую ходят с заднего хода. Вытянут всё мясо из котла — а солдатам одна бурда остаётся… Ты меня подожди вон там… — И он указал на какой-то стенд, на площади, куда вела улица, по которой они шли. — Я смотаюсь в столовую прихватить кой-чего… — И Игорь направился в боковой проулок, между заборами.

Минут через десять он вернулся, пряча под гимнастёркой какой-то свёрток и сразу передавая его Сашке.

— Держи, чтоб никто не видел…

Наконец они снова оказались в гостинице, закрыли за собой дверь на ключ.

В свёртке оказались два гранёных стакана и буханка чёрного хлеба. Так как хлеб был черствее того, что привёз с собой Саша, то в первую очередь решили расправиться с ним. Наполнив стаканы доверху, выпили за встречу. Не дожидаясь действия вина, сразу выпили по второму, а потом принялись за протухшую слегка колбасу, что привёз в собой Сашка, и Игорев чёрствый хлеб.