Ида Йессен - Азбучная история

На юбилей к Луи Йоаким пошел с известной надеждой. Развлекался он нечасто. Слишком много работал, а после работы уставал. Минули те времена, когда плоть полна безумства. Безумства восемнадцати лет, двадцати семи, тридцати пяти и всех прочих возрастов. Они утонули в работе. Иной раз случались вспышки какой-то неведомой энергии, но хватало их ненадолго.

Жил он в хорошей четырехкомнатной квартире в Азбучном переулке, примыкающем к Эстерброгаде. По дороге с работы заезжал в магазин, покупал продукты. Готовил сам, причем умело. На кухне все сверкало сталью. В кухонных шкафах стоял дизайнерский набор стаканов для бара на двадцать четыре персоны. Йоаким баловал себя. И на привычках своих не экономил. Все только самое лучшее, будь то одежда, мебель или еда. На холодильнике он поставил маленький транзистор и, занимаясь хозяйством, слушал новости со всего света. После ужина — мытье посуды. Бумаги из конторы. Стопки книг, которые он намеревался прочесть. Красивые, глянцевитые томики на тумбочке у кровати. Открывая их, он чувствовал себя богачом, хотя редко осиливал больше десятка страниц — засыпал.

Был у Йоакима и летний домик в Тисвилле-Хайне, в глубине елового леса, куда он ездил на выходные и в отпуск. Дел там всегда хватало. Вычистить кровельный желоб. Ликвидировать засор в канализационном стоке. Сколотить скрипучие половицы. Истребить мох, которым зарастали по краям оконные стекла. Спилить лиственницы. Иной раз лес целыми днями гудел от воя его электропилы. И дровяную печь протопить не мешает. Все это дарило ему ощущение смысла, будто он трудился ради кого-то. В жаркие дни он садился на старый велосипед, стоявший под свесом крыши, и ехал на пляж. Путь лежал через благоухающий хвоей лес, где песчаная почва, проплетенная корнями деревьев, глухо гудела под колесами. Стволы сочились смолой. И тишина кругом — лучше не бывает! Потом пейзаж менялся. Впереди открывалось море. При каждом шаге ноги вязли в песке. Сложив одежду аккуратной кучкой, он решительно заходил в воду. Заплыв на пятьсот гребков — двести пятьдесят гуда, двести пятьдесят обратно, — а затем вон из воды. Фигура у него всегда была стройная. Волосы темным нихром падали на лоб. Наверху, в дюнах, стояли шлюхи, пялили глаза. Толпы полуголых девиц. Йоаким чувствовал их взгляды. В лесу, в домишках-курятниках, у них припрятаны презервативы. Он одевался и катил восвояси.

Однако, видит Бог, ему хотелось чего-то надежного, долговечного. А это куда больше, нежели он сам. Он сам мог исчезнуть. И что останется? Стальной холодильник, дизайнерские стаканы, транзистор, изящные стопки книг, зеленый домик в лесу. Тишина. Его мучило сознание, что они переживут его и ничуть не изменятся, что его тишина не превосходит их тишину, не отличается от нее. Он уйдет, и все это останется, словно его вообще никогда и не было. Ну а до тех пор необходимо производить некоторый шум. Не станет он просто смиренным помощником тишины. Мелким прислужником великого, чистого Ничто. Это не для него. Страха он не испытывал. Только некое замешательство. И вот теперь отправился на юбилей.

Музыку обеспечивал настоящий «вёрлитцер», роскошная, сверкающая махина в углу. Йоаким смотрел на веселых танцующих людей. Неожиданно у его стола появилась девушка. Выдвинула стул, села рядом.

— Забавно. Я видела, ты смотрел на меня, когда я шла через танцпол, — сказала она. — Как тебя зовут?

— Йоаким.

— А меня Сюзанна.

— Привет, Сюзанна.

Он даже не думал смотреть на нее. И вообще заметил только сейчас, когда она подошла. По меньшей мере лет на десять моложе его, маленькая, черноволосая, одета в костюм, рукава жакета подвернуты, полосатой шелковой подкладкой наружу. Волосы собраны на затылке в хвостик, коротенький, всего в несколько сантиметров.

— Ты словно в душу мне заглянул, — продолжала она. — Я не мешаю?

— Нет, — сказал он.

— Откуда ты знаешь Луи?

— Работаю вместе с ним.

— А я его давняя соседка. Раньше мы жили в одном подъезде. По правде говоря, я не очень близко с ним знакома. А ты многих тут знаешь?

— Да нет, не особенно, — ответил он.

— Я тоже. Просто мне нужно было отвлечься. Уйти из дома.

— Бывает.

— Только разговаривать тут почти невозможно. — Сюзанна с недовольным видом огляделась по сторонам и откинулась на спинку стула. — На вечеринках это хуже всего. Ни черта не слышно.

— Можно бы потанцевать.

— А что? Давай.

Они встали и вышли на танцпол, как раз когда начался новый танец. Ловкостью в танцах Йоаким похвастать не мог и обнять партнершу замешкался. Но Сюзанна сама тесно прижалась к нему.