Валентин Черных - Женская собственность. Сборник

В воскресенье он постучал в дверь второй половины коттеджа. Жена зоотехника открыла дверь, придерживая вздувшийся живот. Она была на шестом месяце беременности. Пять месяцев назад он, зная, что зоотехник уехал в самое дальнее отделение и его можно ждать только к вечеру, постучал в стену, разделяющую две половины коттеджа. Она ответила условным двойным стуком. Но когда он обнял ее, она отстранилась и сказала:

— Извини, я беременна.

— Но у нас есть еще, как минимум, семь месяцев.

— У нас с тобою нет уже ничего и ничего не будет.

И он вдруг сразу понял, что никакой любви у них не было, она хотела ребенка, а с зоотехником что-то не получалось, и она выбрала его, они с зоотехником были в чем-то похожи, светлоглазые и блондинистые.

— Я рад за тебя, — сказал он и добавил: — Спасибо тебе за все.

— И тебе спасибо, — ответила она.

С тех пор они только здоровались.

— Мне нужно посоветоваться с вашим мужем, — сказал он.

— Он спит.

— Я уже не сплю, — ответил зоотехник, вышел на кухню в нитяных шароварах и застиранной ковбойке и сразу стал похож на его слесарей, которые предпочитали такие же шаровары, ковбойки и брились только в субботу перед воскресным днем.

— Пришел за советом, — сказал он.

— Польщен, — ответил зоотехник. — Я из Москвы вчера привез пива.

— С удовольствием, — ответил он.

Она выставила на стол пиво, соленые грибочки, сушеного подсоленного леща, но из кухни не уходила, начав протирать и так очень чистую плиту. Чтобы ее успокоить, он сразу начал с сути:

— Как вы думаете, у кого больше шансов выиграть — у директора или главного инженера?

— А вы за кого? — спросил зоотехник.

— Если снимут нынешнего директора и поставят нового, которого поддерживает бывший наш директор, мне надо будет уходить из совхоза.

— Конечно, — подтвердил зоотехник. — Главный инженер вас не любит. Вы явный претендент на его должность. Вы моложе его и всегда будете дышать ему в затылок. И председатель исполкома вас терпеть не может, вы не женились на его племяннице.

Не только он все про себя понимал, про него понимали и другие.

— Может быть, я схожу к себе и принесу водки? — спросил он. Ему захотелось выпить, чтобы унять, как ему показалось, дрожь внутри себя.

Зоотехник достал из холодильника графинчик водки. Они выпили, и он спросил снова:

— А кого вы все-таки будете поддерживать?

— Я еще посмотрю, — ответил зоотехник. — Шансы у бойцов почти равные. Нынешнего директора поддерживает секретарь райкома, рвущегося к власти — председатель райисполкома. У нас больше поддерживают нынешнего директора, чем будущего. Нынешний понятен. За него все старые кадры. За нового выступают молодые. Через неделю начинаются общие собрания по отделениям. Там-то и определится расклад сил.

И он понял, что ему надо выступать на этом собрании. Обычно он избегал выступлений на собраниях. Один на один он мог убедить, потому что свои мысли излагал четко, аргументированно, но скучновато. Выступления на публике у него не получались. Слушая удачливо выступающих, он пытался анализировать, почему их слушали, радовались, смеялись, его же выступления воспринимали как необходимую, но скучную информацию. У него явно не было ораторского дара, и все-таки он выходил к трибуне, говорил необходимое, чувствуя, как сохнет во рту от волнения, хотя поводов для волнений не было, он ни на кого не нападал и не ждал нападения на себя. Но другие нападали и чаще всего выигрывали. Преподаватели побаивались таких выступлений, студенты ждали только таких выступлений.

Обычно на общеинститутских собраниях все выступления записывались на магнитофон, а потом лаборантки перепечатывали их для протокола. Однажды в комитете комсомола он увидел еще не расшифрованные магнитофонные кассеты с прошлого собрания, поставил их на магнитофон и прослушал самые интересные, которые пересказывались в коридорах и на следующий день. Его поразило, что выступления оказались очень простыми и даже примитивными. Одна-две мысли, рассказанная смешная ситуация, на которую зал реагировал особенно эмоционально, повтор сказанного для закрепления и чаще всего остроумная концовка. Импровизировать он не умел, поэтому свое выступление начал готовить заранее. Еще надо было найти способ выступить сразу после главного инженера. Как только закончил свое выступление главный инженер и еще не отгремели аплодисменты, он выкрикнул:

— Черт знает что! Категорически против! Прошу слова!