Валентин Черных - Женская собственность. Сборник

— Переселяться не надо. Но Лида мне не чужая…

— С ней есть проблемы…

— Какие?

— Еще год назад мне рассказали, что у нее есть ребенок, который живет с ее матерью. Но мне она ничего о ребенке не говорит. Если она скрывает ребенка, то, может быть, она скрывает и еще что-то? Например, что у нее больше не может быть детей.

— Она тебе ничего не сказала об Армене?

— Кто такой Армен?

— Ее сын. Хороший мальчишка. Это она, конечно, зря. Можно скрыть, что украл мешок картошки. Если картошка съедена, воровство не докажешь. Но ребенка скрыть невозможно. Да и скрывать не надо. Не хочешь жениться на женщине с ребенком, не надо. Найдутся другие. Ладно, я с ней поговорю.

Он хотел еще раз повторить, что может выселиться из коттеджа, но тут же передумал, зная, что если несколько раз повторяешь просьбу или угрозу, то с твоей просьбой могут согласиться, а на угрозу ответить угрозой. Таков уж русский характер. Он, прежде чем действовать, почти всегда продумывал, какие будут последствия. И поэтому, когда читал о специфике нерасчетливого русского характера, не верил в эту нерасчетливость, потому сам всегда считал, и считал по многу раз.

Он просчитал, что директор вряд ли решится выселить его из коттеджа, все ведь поймут: выселил, потому что не женился на его племяннице. Зачем ему такой позор и разговоры?

Но мог и выселить, давно уже поговаривали, что его могут назначить председателем райисполкома. Еще молодой, нет и сорока, агроном по образованию, а район в основном сельскохозяйственный. А если переедет в районный центр, совсем неважно, что о нем будут говорить в одном из десяти совхозов.

События внешней жизни в ту осень были стремительными. Директора совхоза все-таки избрали председателем райисполкома, а секретаря парткома назначили директором совхоза.

После его разговора с директором Лида почти месяц не приходила к нему в коттедж, может быть ожидая, что он сам придет к ней в дом учителей. Но он не приходил, потому что не знал, как поступать дальше. Конечно, он мог написать Марине, чтобы она увольнялась в райцентре и приезжала к нему. Он мог жениться на ней и устроить ее в молокоприемный пункт или продавцом в новом, только что построенном магазине. Но это означало бы, что он отказывается от Москвы, потому что одному в Москве закрепиться можно, но с женою и ребенком не дадут даже временную прописку.

Лида пришла первой. Он, понимая, что предстоит решительный разговор, раскрыл коробку конфет кондитерской фабрики «Красный Октябрь», которую выдали в заказе к Новому году, откупорил бутылку крымского портвейна, а себе налил водки. В последнее время он привык к водке и потому, что слесари, отмечая праздники, награждения, благодарности, ничего, кроме водки, не пили, к тому же водка сразу снимала напряжение. Они выпили, и Лида начала рассказывать:

— Если сможешь, прости, не сможешь — постарайся хотя бы понять… Со своим первым мужем я познакомилась в институте.

— А что, был и второй? — спросил он.

— Не залупайся! — предупредила Лида. — А то уйду, и ты никогда про меня ничего не узнаешь, а тебе ведь хочется узнать?

Она угадала. Ему очень хотелось узнать, что она расскажет о мужчинах, с которыми жила, и как расскажет.

— Все. Не залупаюсь, — тут же согласился он.

— Так вот, — продолжила она. — Я поступила в областной педагогический. На нашем курсе мальчиков, конечно, было намного меньше, чем девочек, но были. Нормальные белобрысые, прыщавые, из таких же деревень, как и мы. Но он выделялся. Его родители приехали из Еревана на один из подмосковных ликероводочных заводов, на котором разливали коньяк из Армении. Его отец, технолог по вину, делал настойки — клюквенные, брусничные. Он влюбился в меня сразу, как только увидел, и мне понравился, такие жгучие брюнеты в меня еще ни разу не влюблялись. Горячая южная кровь, темперамент, он в первый же вечер полез мне под юбку, но я, наверное, много выпила и не очень запомнила, мне даже больно не было. Я и забыла про тот вечер, а через месяц у меня задержка с месячными и, в общем, все признаки беременности. Я сделала анализы, которые подтвердили, что я залетела.

Я рассказала ему, и он тут же предложил мне выйти за него замуж. Я была благодарна ему, потому что боялась делать аборт, я вообще боюсь боли. Мы поженились, я родила сына, его назвали в честь деда мужа Арменом. Через полгода после рождения сына мы разошлись.

— Почему?

— Потому что он оказался нормальным армянским мужчиной, как его отец и как его дед. Я должна была сидеть дома и ждать его, а он шлялся с друзьями.